Оказалось созвучно моим мыслям

Мне нравятся рассказы Гришковца именно тем, что он как будто мои мысли пересказывает, только более точно и понятно, чем у меня бы получилось. Так вот странно правда, но мы с ним с разницей в 2 дня (я - 15-го августа, а он - 17-го) написали посты об Европе, которые на мой взгляд очень созвучны. Его, конечно, намного лучше, чем мой. И понятнее, наверное. Но прочитав его сегодня, мне опять показалось, что - вот! Вот об этом собственно и я пыталась сказать, пусть немного другими
словами. Как будто мы с ним одновременно думали об одном и том же и одно и то же. Оба впечатления основаны на опыте общения с европейцами.

Вот ссылка если кому-то интересно: http://e-grishkovets.livejournal.com/46591.html

@темы: мир, Я

---

О политике

Необычный для меня пост (особенно в дайре), но рвётся из души, не могу промолчать.

Я стараюсь ничего не писать о политике, так как устала от неё уже очень давно. И очень давно не верю ни газетам, ни политикам. Но сейчас захотелось написать одну вещь, которую как-то очень ясно осознала этим летом, и которая раньше казалось мне скорее пережитком, глупостью и т. д. Так вот, общаясь с европейцами в Барселоне, а теперь читая комментарии обычных рядовых европейцев к англоязычным статьям, авторы которых не заняли ярой про-грузинской стороны в недавнем конфликте, я всё больше прихожу к выводу, что главное чувство Европы по отношению к России - это страх. В первую очередь, они нас боятся. Во вторую очередь, они зависят от нас энергетически. А уже потом идут логика, гуманистические и демократические ценности и т. д.

Им наплевать кто прав и кто виноват. Им наплевать на исторические прецеденты с военными вторжениями США в Ирак и Израиля в Ливан. Они не боятся США и Израиля. А России боятся. И единственная мысль, которая их волнует, это: "А что мы будем делать, если Россия введёт танки к нам?". Меня, знаете, это сильно шокировало. Потому что я, живя в своей стране, никогда никого не боялась. Не боялась ни штатов, ни Европы, никого. И то, что Европа с такой большой территорией, с таким огромным, по сравнению с Россией населением, с развитыми технологиями БОИТСЯ нас... Это так странно. Это так непонятно. И это такое проявление... не знаю, как правильно сказать... старости что-ли... слабости? Они словно признаются в собственной несостоятельности. В общем, это какое-то шокирующее открытие этого лета для меня. Основанное, в первую очередь, на собственном общении с европейской молодёжью, и теперь подкреплённая всем стоящим нынче шумом.

И знаете, мне на фоне этого открытия, хочется вспомнить наших дедов и прадедов, которые чудовищной ценой в ВОВ завоевали нам этот подарок - не боятся. Мы морально чувствуем себя победителями и сильными, пусть у нас ниже уровень жизни и куча других проблем. А они чувствуют себя проигравшими и слабыми. Это имхо такое счастье - никого не бояться.

А Европа... у меня остался такой неприятные осадок после этого всего, что наша приверженная демократии и гуманизму старушка Европа была бы очень рада, если бы Россия жила как Африка. Если бы мы голодали, болели, вымирали, устраивали мелкие внутренние перевороты, геноцид и и т. д. Тогда Европа слала бы нам гуманитарную помощь, призывала не вырубать сибирские леса и очень нас любила. И тогда им бы было так спокойно и хорошо на душе.

@темы: мир, Я

---

Приветствие :)

 Contessina_Ridolfi, очень рада видеть! Глядя на вашу аватарку, прямо не могла удержаться, чтобы не пересмотреть кадры из "Золотого века", оттуда и подарок

картинка

 arlionella , добро пожаловать! Не знаю, что вам нравится, так что в подарок - цветок

картинка

@темы: Друзья, ПЧ

---

Доживём до среды, глава 2, часть 9

Глава 2. Часть 9. Пингвины, Дрисколл, сражение с макияжем и, наконец, побег...

Дисклеймер: мне ничего не принадлежит, коммерческих целей не преследую.

Начало

17:01
Чуть менее напоминающий полотна Джексона Поллака Большой Зал

И они впряглись в работу. В процессе было обнаружено сорок три птицы, семнадцать мышей, четырнадцать пингвинов Макарони, три кусающихся кресла, два анти-гравитационных тумана, одно облако удушливого газа, три дрянбомбы, полдюжины заколдованных тарелок, и почему-то кусок мыла из лягушачьей икры.

На удивление, трудней всего оказалось избавиться от пингвинов Макарони. Так как их, безусловно, наколдовал один и тот же человек, они, похоже, обладали почти телепатической связью, часто координируя свои атаки, чтобы и далее избегать плена. В конце концов, профессор Синистра не выдержала.

− Всё! С меня хватит! Настоящим я заявляю, что беру этих пингвинов себе! Это мои пингвины! С этого момента они принадлежат мне и я дарую им разрешение гулять по замку, где они хотят до конца их дней! − громко провозгласила она как раз в тот момент, когда в комнату вошёл профессор Снейп. Он презрительно усмехнулся и явно собирался что-то сказать.

− О, заткнись, ты, мерзкий лизоблюд! − выпалила Синистра, не успел он даже открыть рот.

То ли дело было в её резком тоне, то ли в состоянии стресса, в котором она явно пребывала, а, может, даже Северус Снейп был не в силах оскорбить человека, у которого из волос свешивалась стручковая фасоль, руки были в занозах от атак любвеобильного кресла, а у ног болталось четырнадцать пингвинов. В общем, вместо ответной колкости он лишь коротко кивнул и посмотрел в другую сторону. Прямо анти-климакс какой-то, честное слово.

Задрав голову, Минерва уныло окинула взглядом потолок. Эти пищевые пятна будет ужасно трудно убрать. Нужно либо очень точно прицелиться, либо взять метлу… если бы она была на несколько лет моложе, то прицелиться было бы не проблемой, но теперь…

− Долорес желает знать, когда Большой Зал будет снова открыт, − раздраженно проинформировал их Северус. − Кроме того, судя по всему, ей хотелось бы, чтобы мы, насколько это возможно, хранили в тайне сей досадный инцидент.

Синистра взглянула на него в изумлении, словно не веря своим ушам.

− В тайне? Тайне?! Да иногда после взрыва уцелевает больше, чем здесь, и эта старая летучая мышь хочет, чтобы мы хранили это в тайне? − гневно воскликнула она. Северус утвердительно кивнул. Орига воздела руки к потолку.

− О, пусть всё идет к дьяволу! ПОЧЕМУ мы не можем её проклясть? − вопросила она. − Кто-нибудь мне скажет? Потому что я что-то не припомню.

Вектор, казалось, на какое-то мгновение задумалась над этим, тогда как Северус смотрел на профессора Синистру почти с обожанием.

− Ну, − заключила профессор Вектор после секундного размышления, − начнем с того, что она, наверное, посадит тебя в Азкабан.

− Нет, если добавить чары забвения, − заметил Хагрид.

− Вот именно, − страстно согласилась Синистра. − Кроме того, суд скорей всего займёт около шести месяцев. А за это время Азкабан скорей всего и так, черт побери, опустеет, − проворчала она, принявшись очищать одежду от еды.

Минерва слабо ей улыбнулась и снова принялась разглядывать потолок. Это будет малоприятно в любом случае. Может, если бы у неё была метл…

− А зачем ей понадобилось узнать, когда Большой Зал снова будет открыт, если уж на то пошло? − с любопытством спросила профессор Вектор. − Ещё ведь рановато для ужина, верно?

Северус, похоже, был не согласен.

− Уже шестой час, − небрежно заметил он.

Минерва резко повернулась к нему.

− Что?!

− Я сказал, уже шестой час, − повторил он так, будто объяснял что-то трехлетнему ребенку.

Она выругалась про себя и убрала палочку.

Северус ухмыльнулся.

− А, та самая вечерняя встреча, как я понимаю? Как ужасно легкомысленно с твоей стороны забыть о ней, Минерва.

− Снейп. Заткнись, − резко сказала Минерва. − Вы же с этим всем справитесь, верно? − спросила она Синистру, Вектор и Хагрида. − Я имею в виду, что теперь здесь Северус, чтобы вам помочь. Так что всё будет в порядке.

Успокоившись на этой мысли, она поспешила к двери. Точней поспешила настолько быстро, насколько позволяло хаотическое состояние комнаты. Она продиралась сквозь сломанную мебель и посуду, пытаясь не столкнуться с несколькими пингвинами и не наступить в попавшееся озеро супа. Коллеги ошеломленно наблюдали за ней.

Последнее, что она услышала, выходя из комнаты было:

− Спорим, у неё свидание…

17:06
Вестибюль

Минерва торопливо вошла в вестибюль. Вокруг слонялись подавленного вида школьники с выражением такой всепоглощающей досады на лицах, какое могут напустить лишь подростки, не получившие обеда. Они посмотрели на неё с надеждой, но, кажется, тут же поняли, что она здесь не затем, чтобы объявить, что ужин уже накрыт.

Возле парадного входа профессор Абридж тихо разговаривала с Авторами Прадфутом и Давлишем. Все трое резко повернулись к ней.

− Минерва? Можно поинтересоваться, куда это ты направляешься? − сладким голосом спросила Амбридж. − Большой Зал всё ещё не в порядке…

− Большой Зал уже куда в большем порядке, чем час назад, Долорес. Там почти всё сделано. Мне надо уйти, − не замедляя шага, резко ответила Минерва.

− Прошу прощения? − уточнила Амбридж.

Минерва замерла не донеся ноги до первой ступени мраморной лестницы. Она приняла свой самый сердитый вид и повернулась обратно к Долорес.

− У меня есть дела, Долорес, − кратко сказала она, прекрасно осознавая, что теперь все в вестибюле с явным интересом наблюдали за их разговором. − Важные дела. Такие, как моя работа. Работа, которая с данного момента, более не включает в себя уборку последствий вашей некомпетентности.

Она круто развернулась и понеслась вверх по лестнице.

Она практически слышала, как за её спиной из ушей Долорес повалил пар.

17:12
Спальня

− Эй, Мини, дорогуша, где ты пропадала? Ви из привратницкой только что рассказал мне совершенно невероят…− Минерва пронеслась через спальню в ванную комнату, даже не взглянув на Дисколла. Она собиралась быстро принять душ перед уходом. До чего же досадно, что она не вспомнила о намеченной встрече раньше, так как вообще-то она не любила душ. Почему-то после душа никогда не было такого же чувства чистоты, как после ванны. И даже близко того же чувства расслабленности. Однако за всё приходится платить.

Она появилась из ванны десять минут спустя, облачённая в банный халат и прямиком двинулась к туалетному столику. Минерва терпеть не могла готовиться к таким встречам. Почему-то это заставляло её деградировать обратно до тринадцатилетнего возраста, причем срабатывало всегда безотказно. Каждый раз стоило ей сесть за этот столик и осознать, что на этот раз прической из простой шишки и шляпы не обойтись, как на неё нахлынывало то чувство неуклюжести и неуверенности в себе, что превращают жизнь в ад в этом возрасте. Горечь переполняла её, пока она сушила волосы и укладывала их заклинанием в смехотворно причудливый и ужасно противный узел. Лицо теперь обрамляли локоны, изящные переплетения, завитки волос… Выглядело это очень элегантно.

Честно говоря, от этого ей захотелось запульнуть во что-нибудь заклятием.

Вздохнув про себя, Минерва принялась за тот кошмар, что называют макияжем. Дрисколл, на удивление, вел себя тихо. Она даже глянула на картину, чтобы убедиться, что он всё ещё здесь, так как в её присутствии он почти никогда не замокал. Но она была благодарна за это маленькое проявление сострадания.

− Так… − неуверенно сказал он. − Ты куда-то собираешься?

Ну да, это было слишком хорошо, чтобы длиться долго.

− Да, − кратко ответила она. − Собираюсь.

Не сказав больше ни слова Дрисколлу, она сердито уставилась на губную помаду в своих руках. Затем она выкатила глаза. Нужно всё-таки поднять белый флаг и признать, что макияж ей не по зубам. Она бесцеремонно зашвырнула губную помаду в корзину для бумаг, где та и приземлилась с глухим стуком. Жалкий остаток её макияжного набора быстро отправился следом. Она схватила тюбик «Анти-возрастного люминесцентного увлажнителя от Очаровательной Ведьмы» и небрежно его нанесла. Бог свидетель, это была самая простая часть всей этой боевой раскраски.

Она всегда чувствовала себя не в своей тарелке со всеми этими… женскими штучками. Пока Олив Хорнби (Панси Паркинсон её детства) хихикала, разглядывая мальчиков, тени для век и «Ведьминский еженедельник», Минерва училась стать анимагом и читала «Историю Хогвартса». Не то, чтобы она имела что-то против женских штучек, просто это было не её.

Видимо поэтому, закончив приводить лицо в вид настолько презентабельный, насколько оно того позволяло (она всегда была скорее «необычной» и «симпатичной», чем «красивой» и «прекрасной»), она не сразу вспомнила, что следует дальше.

− Одежда? − бесстыже влез с предложением Дрисколл. − Или ты рискнёшь провести весь вечер в банном халате?

Она одарила его свирепым взглядом, хоть и испытывала в то же время что-то вроде благодарности. Конечно же, понадобится маггловская одежда, но Минерву это не волновало. У неё была маггловская одежда.

Она распахнула платяной шкаф.

У неё точно была маггловская одежда. Где-то здесь. В каком-то месте. Должна быть! Ну пожалуйста, пусть она здесь будет!

− Поищи в самом дальнем углу. Слева.

Минерва мрачно подумала, что если это чёртов портрет будет и дальше продолжать в том же духе, то ей придётся допустить мысль, что он ей нравится. А это просто невозможно. Она была тверда в своей ненависти к Дрисколлу с первого дня знакомства. Её непреклонная враждебность к нему могла соперничать только с непреклонной враждебностью к декофеинированному чаю.

Ну… за исключением тех случаев во время войны, когда он бегал на кухню и заказывал ей чай (а иногда и алкоголь), пока она рыдала в своей комнате. Или того случая, когда он сообщил Дамбльдору, что она слишком больна, чтобы идти на Рождественский ужин, и попросил его послать ей поэтому какой-нибудь еды и крекеров. Или тот случай, когда он рассказал ей, как видел боггарта Невилла в учительской. Или когда он приносил ей сплетни из кабинета директора тайком от Дамбльдора. Или те ночи, когда он заказывал ей горячее какао в комнату, так как считал, что она слишком устала. Или та ночь, за которую он не сказал ни слова. Вообще-то, она тогда наложила на него чары молчания, но всё равно спокойствие и тишина при любых обстоятельствах остаются спокойствием и тишиной.

Стиснув зубы, Минерва вдруг осознала, что вообще-то он пытается быть полезным, пусть и в своей болтливой, витиеватой, раздражающей манере. Она неловко поблагодарила его:

− Спасибо, Дрисколл.

Он был так шокирован, что чуть не выпал из своей рамы.

Через пять минут она была в черных шерстяных брюках и старой золотистой шелковой блузке. А в качестве обуви должны сойти и её обычные черные кожаные туфли, так как времени оставалось всё меньше и меньше. Удовлетворённая своим видом, она направилась к двери.

− Украшения! − закричал ей вслед Дрисколл. − И духи! Ты никогда ими не пользуешься.

Минерва зарычала и вернулась обратно. Брызнув пару раз духами и надев пару золотых колец, она снова направилась к двери.

− И возьми плащ! Там дождь! − приказал Дрисколл.

Минерва снова резко остановилась и вернулась в комнату.

− В какой именно момент ты стал моей мамой, Дрисколл? − кисло спросила его она, извлекая старый маггловский плащ из недр шкафа.

− Нет, ну, если ты предпочитаешь замерзнуть…. − капризно сказал он.

Бормоча себе под нос, Минерва рассматривала старый двубортный плащ в своих руках. В сороковых он был модным, но насчет нынешних времён она уверена не была.

Явно почувствовав её нерешительность, Дрискол беззаботно махнул рукой:

− Если кто-нибудь спросит, скажи, что это винтаж, − сказал он ей. − А теперь поторопись! Ты опаздываешь!

Минерва на этот раз придержала язык и наложила на плащ быстрые очищающие чары (как бы то ни было, он пролежал в шкафу очень долго). Она положила палочку на туалетный столик и влезла в плащ. Надев его, она подивилась тому, зачем вообще кто-то носит плохо сидящие, безвкусные, и слишком длинные мантии, когда маггловские плащи вообще-то настолько удобней.

Отложив подобные размышления на потом, Минерва промаршировала к двери, надеясь, что на этот раз окончательно. Тем не менее, у выхода она замедлила шаг. Дрисколл не вымолвил ни слова, пока её рука не коснулась двери.

− То есть палочка тебе не понадобится? − небрежно спросил он.

Палочка. Она оставила её на туалетном столике. Раздраженно уронив голову, Минерва вздохнула.

− Дрисколл, зачем ты это делаешь? Не проще ли было сразу сказать мне, что я забыла, разве нет?

− Легче, без сомнений, − согласился Дрисколл, поправляя пурпурную остроконечную шляпу на голове. − Не совсем не так весело.

17:41
Вестибюль у входа (а, точнее, у выхода)

Она ещё пять раз возвращалась обратно от двери, прежде чем покинула комнату. Напоминания варьировались от поистине важных («Тебе, наверняка, понадобятся маггловские деньги») до очевидно смехотворных («Не берешь антидот для Веритассерума? С ума сошла?»). Зато теперь Минерва смело могла сказать, что подготовлена к практически любой неожиданности. Вообще-то, если Министерство похитит её и вольёт в глотку Веритассерум, ей придётся ответить на все вопросы честно. Но так как она и так уже это сделала, то не видела в этом большой проблемы. Кроме того, Дрисколл вовлёк её в пространную дисскусию по поводу того, брать ли очки. Очки, в конце концов, одержали победу, но только потому, что Минерва слишком долгие годы привыкала к ним, чтобы теперь пренебречь ими лишь ради шика.

В вестибюле почти никого не было, за исключением учеников время от времени проходящих в Большой Зал на ужин. Длинные тени, пролегшие в холле, скрывали большую его часть в полумраке, и пасмурная погода снаружи не особенно добавляла света. Так что Минерва подумала, что ей вполне могло всего лишь показаться, что за ней кто-то наблюдает. Могло показаться. Однако она почему-то в этом сомневалась.

Она уверенно направилась к подземельям, как будто её совершенно ничего не тревожило. По спине пробежали мурашки, а всё её внимание сосредоточилось на боковом зрении. Она готова была поклясться, что заметила какое-то движение справа от себя. Движение, безусловно, не ученика. Ни один ученик не двигался так незаметно и так продуманно. Даже Джеймс Поттер не умел бесшумно красться по мраморному полу.

Аврор, догадалась она. За ней следил Аврор.

Какая прелесть.

Дамбльдор как-то сказал ей, что у каждого в жизни бывают моменты, когда приходится выбирать между здравым смыслом, хорошими манерами и возможностью повеселиться. Минерва поверила ему тогда и частенько с понимающей улыбкой вспоминала эти слова. Здравый смысл требовал идти дальше в подземелья, воспользоваться там запасным выходом, и в своей кошачьей форме спуститься по извилистой тропинке к озеру, как она и собиралась сделать с самого начала. Хорошие манеры предполагали возвращение в спальню, и признание поражения, так как её заметил Аврор.

Возможность повеселиться толкала её прямиком к парадному входу.

По её лицу промелькнула легкая усмешка, когда она потянула на себя тяжёлую дверь.

17:43
Площадка перед входом

Минерва быстро спустилась по каменным ступенькам, на ходу натягивая капюшон, и мысленно принесла благодарность материнской заботе Дрисколла, как только холодные дождевые капли коснулись лица. Она пошла по длинной дорожке, ведущей к Хогсмиду, и уже почти потеряла из виду замок, когда услышала, как дверь со скрипом раскрылась и оттуда показалась тёмная фигура.

Она продолжала идти, пока не скрылась из виду, после чего нырнула в кусты, где и трансформировалась. Превращение в животное являлось довольно своеобразным ощущением, если вызывалось внешним воздействием, как например, когда тебя превращает в хорька выживший из ума учитель по защите от черной магии. Однако, когда делаешь это сам, ощущения были столь же естественными, как потягивание. Вообще-то, иногда это было просто ощущением освобождения, как случилось и на этот раз.

Минерва выпустила когти и до основания опустила их в землю под лапами. По сравнению с состоянием постоянной готовности к вызову к Амбридж …в общем, можно с уверенностью сказать, что так расслабленно она не чувствовала себя весь день.

Окинув взглядом окрестности, Минерва отметила три важные вещи. Во-первых, листва куста, за которым она притаилась, была внизу достаточно густой, чтобы более-менее её скрыть. Во-вторых, Прадфут торопливо шёл следом за ней, не особенно обращая внимания на саму дорогу. И, в-третьих, у дорожки был довольно крутой склон, сплошь покрытый грязью (благодаря никудышной погоде), который круто вел вниз в ещё более глубокую грязь.

Право, у неё просто не было иного выбора, кроме как метнуться стрелой из-за кустов и запутаться ловко у него в ногах, оправив кувыркаться вниз по склону прямо в грязищу. Допустим, у неё была некоторая свобода выбора в том, как долго простоять там, торжествуя, но крайне незначительная.

Когда, наконец, самодовольство Минервы было утолено, она удовлетворенно мурлыкнула и рысью припустила вдоль дороги. Конечно, теперь она могла опоздать на ужин, но это вполне того стоило.

17:56
Лондон

Через несколько минут она появилась на аллее за «Дырявым котлом». Лёгкая усмешка всё ещё не сошла с её лица.

Первым делом Минерва отметила, что газеты действительно не врали о жаре в Лондоне. Она провела здесь всего несколько секунд и уже почувствовала как тут жарко. Она также заметила, что с неё ручьями льётся вода, но тут же справилась с этим быстрым заклинанием. Минерва стянула плащ, открыла заднюю дверь и зашла в ветхий старый бар.

− Добрый вечер, профессор МакГонагалл! − радостно приветствовал её бармен Том. − Что будете заказывать?

− Прямо сейчас ничего, Том, − вежливо ответила она. − Я просто прохожу наружу.

− Па-нятно, − сказал он, после чего снова стал протирать стойку.

Порадовавшись, что он не пытался продолжить разговор, Минерва прошла прямиком через бар и вышла наружу на оживлённую маггловскую улицу. Никто из прохожих не взглянул на неё, каждый слишком погруженный в собственные мысли, чтобы заинтересоваться ею. Это полностью устраивало Минерву.

Она взглянула наверх и заметила вдалеке башню с часами. Если не поторопиться, она опоздает на несколько минут. Конечно, такое ей не свойственно, но вполне оправданно, учитывая обстоятельства. В конце концов, хотела бы она посмотреть, как другие бы управились быстрей на её месте. И всё же она быстро перешла на другую улицу и такие мелкие преграды, как встретившееся измученное семейство с восемью орущими детишками, не замедляли её шага. Вообще-то она чуть не прокляла парочку детей, просто потому, что на её вкус они выглядели слишком противными и орали во всё горло без какой-то очевидной причины.

Она заметила маленький итальянский ресторан, в котором у неё был намечен ужин.

− Минерва, − позвал её обрадованный голос. − Слава Богу, ты пришла, я уже начала волноваться.

Минерва подняла глаза и увидела ждавшую её статную женщину в баклажанного цвета пальто. Эммелин Вэйнс: владелица «Современной Трасфигурации» и других журналов, член «Ордена феникса», козерог и одна из ближайших подруг Минервы в течении пятидесяти лет. Минерва тепло улыбнулась.

− Эммелин, − поприветствовала она. − Ах, как я рада тебя видеть.

Женщины крепко обнялись.

− Заходим? − спросила Эммелин, показывая на ресторан за ними.

− Разумеется.

− Чудесно, − прощебетала Эммелин. − Начнем с главного, расскажи, как прошёл твой день.

Брови Минервы взлетели вверх.

− Осторожней со своими желаниями, − предупредила она.

@темы: ГП, перевод, вторник, Фанфики

---

Приветствие :)

 Рамира, добро пожаловать!

Захотелось без привязки к какой-то тематике, просто подарить цветы, ведь сейчас лето

картинка

@темы: Друзья, ПЧ, Фото

---

Доживём до среды, глава 2 часть 8

Глава 2. Часть 8. О приступе вдохновения, посетившем мистера Криви

Автор: Twisted Biscuit

Дисклеймер: мне ничего не принадлежит, коммерческих целей не преследую.

Начало

15:56
В ситцевом аду

Это случалось каждый раз, без исключений. Каждый божий раз. Она вошла в кабинет Долорес Амбридж, и тут же почувствовала непреодолимый позыв либо что-нибудь облевать, либо пнуть. Особенно бесили украшавшие стены пушистые белые котята, с их всевозможными ленточками, шляпками, и Бог-знает-еще-с-чем. Они казались ей оскорблением всему кошачьему роду.

Честно говоря, входя в комнату, Минерва ожидала увидеть там сидящего с мрачным выражением лица Поттера. Ну, или, может быть, Ли Джордана. Или даже, если хорошенько подумать, Виктора Фробишера, который не скрывал, что больше всего на свете желал бы открыто проклясть Долорес. Вот уж кого она не ожидала увидеть, так это Колина Криви, который сидел, сложив на коленях руки, и хмуро смотрел в окно, время от времени бросая полные яда взгляды на Долорес.

Увидев Минерву, он тут же вскочил на ноги и принялся бессвязно бормотать. Ей удалось разобрать: «…ничего такого не хотел…», «…просто шутка…», «…придает слишком много значения…», «…пожалуйста, профессор…» и «…эта старая жаба…». Минерва подняла руку, призывая к молчанию, жестом предложила Колину присесть, и посмотрела мимо него на Долорес.

− Могу я узнать, зачем меня сюда вызвали? − холодно поинтересовалась она.

Губы Долорес мерзко растянулись в тошнотворной улыбке.

− Почему бы мне не показать вам зачем? − сказала она слащавым тоном, в котором чувствовалось предвкушение. Минерве ужасно захотелось ей врезать. Долорес поднялась из кресла и подошла, неся что-то в руках. Что-то, что, как ни странно, выглядело, как календарь. Минерва взяла его и с любопытством принялась рассматривать.

− У юного мистера Криви случился приступ вдохновения, − прокомментировала Долорес.

Минерва искренне не знала то ли смеяться, то ли плакать. Календарь в её руках назывался: «Ангелы Волди: изучение Инквизиторского отряда и его связей с Пожирателями Смерти». Она небрежно пролистала его. Драко Малфой числился как «Мистер Июль». Подпись под картинкой гласила: «Драко Малфой или Удивительный Скачущий Хорёк».

Она подняла глаза на Колина. Тот высоко держал голову, хоть и начал постепенно заливаться краской. Несколько раз переведя взгляд с него на календарь и обратно, Минерва попыталась придумать, что сказать. К сожалению, первое, что пришло в голову, было:

− Как, ради всевышнего, ты умудрился достать фотографию Драко Малфоя, превращающегося в хорька?

Судя по яростному взгляду Долорес, это была не та реакция, на которую она рассчитывала. Но, тем не менее, это была хоть какая-то реакция. И Минерве было действительно любопытно, так как она точно знала, что в тот момент никаких фотографий сделано не было. Если бы были, то она бы их стащила… то есть, уже бы конфисковала.

В отличие от Долорес, Колин радостно заулыбался.

− Ну, это-то не сложно; всего-то и нужно достать картинку с хорьком такого же размера, как и оригинал. Обе фотографии одновременно проявляются не до конца, и потом хорёк переводится на другую картинку. И так как оба изображения уже достаточно соображают, чтобы понять, что второй здесь лишний, то они начинают превращаться друг в друга, как будто…

− МИСТЕР КРИВИ, СЯДЬТЕ! И сотрите с лица эту самодовольную улыбку! − гневно оборвала его Долорес.

Это слегка расстроило Минерву, так как она искренне наслаждалась происходящим. Оказывается, безнадёжный в трансфигурации Колин, определённо обладал талантами в другой области. Право, если он уже сейчас умеет подделывать фотографии, то через несколько лет «Ежедневный Пророк» его с руками оторвёт.

Колин послушно сел. Но лучиться от самодовольствия не перестал.

Взбешенная Долорес снова обратила своё внимание на Минерву.

− Знаете, что это такое? − драматически прошептала она, показывая на календарь.

В ответ на конспиративный тон, избранный Долорес, Минерва изогнула бровь и ещё раз бегло просмотрела календарь.

− Да. Он не закончен. Фотографии Панси Паркинсон пока не хватает.

− Это клевета! Вот что это такое! − прошипела Долорес.

Если бы Минерва верила, что не потеряет работу просто вытаращив в ответ глаза, то вытаращила бы глаза и посоветовала этой женщине расслабиться. Или начать жить. Или даже сходить на свидание, если бы эта мысль не вызвала в воображении столь мерзких картинок.

На деле же она, понизив голос, чтобы не слышал Колин, сказала:

− Долорес, вы не представили ни малейшего доказательства, подтверждающего, что мистер Криви сделал это не для исключительно личного пользования. В таком случае, это клевета в той же мере, что и личное мнение.

− Разве? − спросила Долорес, сузив глазки-бусинки. Чувствуя, что вопрос, по-видимому, риторический, Минерва вежливо удержалась от ответа. Однако, от лёгкого вздоха она всё же не удержалась.

Долорес вперевалку направилась к Колину, размахивая журналом, как мечом.

− Мистер Криви! Этот календарь предназначался для массового тиража? − пронзительным голосом спросила она.

Какое-то мгновение Колин выглядел слегка сбитым с толку. Затем на лице его появилось выражение мрачной решимости, явно свидетельствующее, что он намеревается твёрдо ответить: «Именно так». К счастью, сначала он бросил взгляд на Минерву. Она решительно покачала головой.

− Э… нет.

Долорес упорствовала.

− Нет! Что ты подразумеваешь под «нет»?

Минерва рассеянно задумалась, почему все конфликты Амбридж с учениками протекали по одному сценарию? И что случилось бы, если бы они с Дамбльдором предоставили школьникам полную свободу дурачиться и делать с этой раздутой старой каргой всё, что им в голову взбредет? Надо признать, картинки вызванные этими размышлениями, были наиприятнейшими.

− Значит, он предназначался только для личного пользования? − неторопливо спросила она Колина.

Он кивнул. Долорес вспыхнула.

− Это не так, подлый маленький врунишка!

− Прошу прощения, Долорес, но где доказательства? − невинно уточнила Минерва.

Долорес фыркнула, но ничего не сказала. Мгновение спустя она плотно стиснула челюсти. Казалось, она раздувается прямо на их глазах, свирепо переводя взгляд с одного гриффиндорца на другого, уже поняв, что бессильна что-либо сделать. Минерва могла лишь представить каково это: притащить в свой кабинет коллегу и ученика, причём, абсолютно без какой-либо на то причины, на основании беспочвенного, и, безусловно, бессмысленного обвинения. Она могла лишь представить это, так как сама никогда такого не делала, ведь у неё были дела поважней, чтобы себя занять.

− Тогда всё в порядке. Ну, если вопрос исчерпан, то я провожу мистера Криви назад в класс, − она мысленно пробежалась по многочисленным расписаниям. − Предсказания, не так ли, мистер Криви? − спросила она.

Колин кивнул, схватил свои вещи и пулей метнулся через комнату к Минерве.

Минерва же не торопилась, разглядывая Долорес с искусно скрытым ликованием.

− Профессор Амбридж? Не будете ли вы так добры вернуть это? − она показала на календарь, всё еще стиснутый коротенькими пальцами Долорес.

Судя по виду дражайшей директрисы, она скорей согласилась бы расстаться с зубами мудрости. Её лицо скривилось от раздражения и унижения, но она протянула календарь.

− Мистер Криви, − выдавила она. − Если я ещё хоть раз застану вас развлекающимся публикациями такого сорта… − она не закончила угрозу, но Колин всё равно закивал.

− Да, профессор Амбридж, − с раскаянием ответил он; притворная улыбка плясала на его губах.

− Да, профессор Амбридж, − эхом отозвалась Минерва. − Спасибо за вашу… э… помощь. Пойдемте, мистер Криви, − она повернулась и стремительно вышла из комнаты, сопровождаемая восторженно несущимся сзади Колином.

16:30
Большой зал

Десять минут ушло на то, чтобы проводить Колина в класс профессора Фиренца. Это заняло так много времени по двум причинам: из-за его бессвязных благодарностей и из-за её предложений по усовершенствованию календаря. Он было встревожился от того, что она столь прекрасно осведомлена о бывших Пожирателях Смерти и их связях с хогвартскими учениками, но быстро отбросил эти мысли в сторону и принялся торопливо строчить заметки.

Затем она заглянула в Восточный коридор, чтобы снять чары. Сказать это было проще, чем сделать, потому что группа учеников из Равенкло и Гриффиндора каталась там на трансфигурированых буквально тут же на месте коньках. Также надо признать, что её весьма впечатлил тройной аксель, исполненный Роджером Девисом.

На вопрос, почему они не в классе, ей сообщили, что высшие зелья были отменены после обеда, так как Большой зал, вестибюль и, как следствие, вход в подземелья были закрыты, пока мистер Филч и кое-кто из профессоров пытались навести порядок в Большом зале. Судя по выражению восторга и озабоченности на лицах учеников, Минерва заключила, что Филч и «кое-кто из профессоров» не очень-то преуспели в этом деле.

Как ни странно, это побудило её заглянуть туда и предложить чем-нибудь помочь.

− Боже мой, − прошептала она, войдя в двери. − Кажется, я попала на картину Джексона Поллока .

По крайней мере, было очевидно, что увековечивающие чары Минервы сработали. Еда всех цветов, составов и сортов облепила стены, мебель и пол. Даже потолок, во всем своем зачарованном великолепии, был едва виден из-под импровизированного салата . Поэтому пришлось зажечь несколько сотен свечей, чтобы «кое-кто из профессоров» могли работать. Их усилиям несколько мешали разнообразные наколдованные животные и заклинания, всё еще болтавшиеся по комнате.

Справа от Минервы, профессор Вектор пыталась согнать в стаю пингвинов, чтобы развеять их всех одновременно. Слева Хагрид боролся с довольно игривым креслом, которое старалось добраться до профессора Синистры. В свою очередь, профессор Синистра пыталась вернуть кресло в первозданное состояние с помощью различных заклинаний, ни одно из которых не имело особого успеха. Вполне ожидаемо, Пивз дразнил Филча возле учительского стола. Какой-то полный энергии кусок еды совершал небольшие подскоки, пока вокруг продолжали метаться различные птицы и грызуны. То тут, то там по залу притаились клубы тумана разнообразных оттенков, по-видимому, насланного школьниками для создания ещё большего хаоса.

− Добрдень, профессор, − отрывисто поздоровался Хагрид, перед тем как швырнуть в ближайшую стену кресло, которое пытался усмирить. То немедленно бросилось назад и погналось за профессором Синистрой. Оно вело себя в странной… похотливой манере.

− Как там вы? − как ни в чем ни бывало продолжил Хагрид, снова устремившись за креслом.

− Н-нормально, Хагрид, − запинаясь, вымолвила Минерва. Профессор Синистра взвизгнула и бросилась прочь с пути рванувшегося к ней кресла.

− Хагрид, знаешь, ты можешь его просто разломать, − сказала она ему.

Хагрид ухмыльнулся и тут же одним ударом кулака разбил кресло на дюжину неподвижных кусков.

Профессор Синистра облегченно вздохнула, положив руку на грудь.

− Долорес сказала ничего не ломать, − горько сообщила она.

− Ваще-то, хотел бы я на неё здеся поглядеть, − добавил Хагрид, вытирая со лба пот тыльной стороной ладони. − Но мы ж таки справляемся помаленьку, как ты думаешь? − заметил он.

Если это они так справлялись, то было страшно представить, на что походила комната, когда они начали. Минерва посмотрела вокруг и сделала быстрый мысленный подсчет: Синистра, Вектор, Хагрид и Филч. Синистра и Вектор отказались уступить Долорес место сегодня утром. И она не скрывала, что ненавидит Хагрида. Так вот что подразумевали равенкловцы говоря: «кое-кто из профессоров».

Минерва вздохнула и засучила рукава.

− Что ж. Пожалуй, нам лучше заняться делом, − мрачно сказала она.

@темы: ГП, перевод, вторник, Фанфики

---

"Не покидай", глава 7, Снейп

С разрешения  kate-kapella (viola), я в соавторстве (а точнее "сопереводчестве") с Caroline буду продолжать перевод "Не покидай". Начало здесь.

Глава 7. Снейп

Автор: Michmak
Дисклеймер: мне ничего не принадлежит

Не надо было туда возвращаться. Не так уж ему и нужно было её проведать, вовсе нет. Да и грудь ныла. Аппарирование из Хогсмида в Св. Мунго и обратно чуть не прикончило его. Он нахмурился, сидя в темноте в своем кабинете. Может, грудь болела и из-за только что опрокинутой стопки Старого Огдена, но он думал иначе.

Если быть предельно честным, то вообще-то ему не верилось даже в то, что боль осталась из-за недолеченных легких. Казалось, сердце просто вырвали из груди. Больше он туда не пойдёт.

Он снова глотнул и содрогнулся, ощущая как огневиски прочертило огненную дорожку в горле. Сколько ещё придётся ему выпить, чтобы забыть о ней?

Развратник. Все его иллюзии о том, кем он был на самом деле, разлетелись в клочья из-за девочки, которая никогда не поймёт, что она с ним сотворила.

Это была кошмарная неделя.

Он помнил, как вышел из больничного крыла на следующее утро после взрыва, чувствуя, будто табун диких гиппогриффов проскакал по груди. Поппи была в своём репертуаре: кудахтала на ним, как над ребёнком. Он не выносил, чтобы им командовали, особенно, старые любопытные болтушки, воображающие, что могут звать его по имени и немилосердно над ним подшучивать.

Влив ему в глотку очередную порцию вчерашнего мерзкого пойла, она улыбнулась:

− Нетти по камину спросила утром, как ты. Я сказала, что ты в порядке, милый, но в ближайшее время не появишься у Гермионы. Она просила передать, чтобы ты не беспокоился − Мисс Грейнжер будет в том же состоянии, как и когда ты её видел в последний раз.

Он изо всех сил старался не обращать на неё внимания, так как попытки испепелить её взглядами провалились, несмотря на все его надежды.

После принудительного утреннего сна, в котором ему привиделась очередная тревожная вариация на тему умирающей у него на руках Гермионы, зашёл Альбус, принеся копию «Ежедневного пророка». Желтая газетенка, преувеличивая в своей обычной манере, умудрилась одновременно превознести его на одной странице, и обвинить на другой. Пока одна статья привлекала внимание к тому, как быстро он действовал, спасая жизнь Денису Криви, другая умудрилась невзначай намекнуть, что он специально устроил взрыв, чтобы немножко развлечься теперь, когда его работа двойным шпином закончилась.

Дамбльдор был им недоволен, да Северус особо и не возражал. Если бы он был внимателен и поменьше думал о собственных проблемах на уроке, ничего бы не произошло. К счастью, Криви выжил, несмотря на рассеянность Северуса. Он содрогнулся от одной только мысли сколько объяснительных пришлось бы писать, если бы этот болван и правда погиб. Поппи расхохоталась, когда он заявил об этом Альбусу.

− Ну-ну, Северус, уж с нами то не надо. Уж мы то знаем, как ты любишь своих учеников.

Снейп подумал, что предпочёл бы длительные раунды «круцио», чем терпеть и дальше её дурацкие замечания и намеки.

На следующее утро Поппи позволила ему наконец покинуть больничное крыло, предварительно наказав питаться в своей комнате и держаться подальше от дымящихся котлов. Она также невзначай добавила, что он может навестить мистера Криви, если захочет. Когда Снейп безучастно взглянув на неё, поинтересовался с чего бы это ему вдруг могло взбрести в голову проведать идиотского ребенка, который чуть было его не убил, она только улыбнулась в ответ:

− Ты навещаешь Гермиону.

Но он не навещал Гермиону − по крайней мере, до конца недели. Уж если на то пошло, он просто физически не мог этого сделать. Грудь болела от малейшего вздоха, и даже сама мысль об аппарировании без саморасщепления, честно говоря, ужасала.

Кроме того, не хотелось создавать сплетен для Хогварской мельницы слухов. У него не было абсолютно никаких причин посещать Гермиону, поэтому он не будет её посещать.

Но избавиться от неё в снах он не мог. Тот первый сон в больничном крыле, казалось, проложил русло для нескончаемого потока. Стоило ему только закрыть глаза и он тут же попадал в плен сновидений о Гермионе.

Сначала сны были о том, как она умирает − то на полу в его классе, то на поле боя, безвольно повисшая на его руках. Но по прошествии нескольких дней, сны трансформировались в нечто совершенно иное. И как бы жестоко это не звучало, он предпочёл бы сны о её смерти, этим видениям, которые никогда бы не могли воплотиться в жизнь.

В одном из снов он был в своих комнатах, дневной свет мягко проникал сквозь окна. Но сон вдруг резко изменился, день превратился в ночь, и ощущение чужого присутствия в комнате промелькнуло в голове. Он повернулся к гостиной и с удивлением обнаружил, что кто-то сидит в его любимом кресле напротив камина, с раскрытой книгой в бледных руках. Даже не видя лица, он уже знал кто это, знание пришло само собой откуда-то изнутри. Волосы ореолом рдели вокруг её головы, она сидела и улыбалась ему, окутанная теплой золотистой аурой от огня.

− Никаких взрывающихся кастрюль сегодня? Это хорошо, − сказала она, и голос у неё был чем-то средним между детским звонким дискантом и глубоким женским тембром. Позже вспоминая, он даже не мог точно сказать был ли это вообще её голос − прошло столько времени с тех пор как он его слышал.

В другом сне он шёл удаляясь от школы ясным осенним днём, его шаги были куда менее широкими, чем обычно, и рядом шёл кто-то ещё. Тонкая рука лежала в сгибе его локтя так, как будто ничего не могло быть естественней, и они с Гермионой обсуждали возможности улучшения зелья для оборотней. Поднялся ветер, закружив вокруг них листья и холодный воздух, и он галантно предложил свой шарф, чтобы прикрыть её горло. Сон ускользнул вместе со странной, шаловливой улыбкой на её губах, с которой она перекрасила зеленые и серебряные полоски на шарфе в золотые и красные цвета Гриффиндора.

Эти и многие другие картины посещали его в ночных сновидениях, воспоминания о них преследовали его так настойчиво, что он был рад, что не вел занятий на этой неделе, так как боялся, что эти мысли отвлекали бы его даже сильнее, чем прежние размышления. Каждое утро встречало его светом и определенностью, заставляя почувствовать себя опустошенным и одиноким. Никогда она не улыбнётся ему на пути в Хогсмид, не наденет его шарф, не будет сжимать его руку в таком доверительном молчании. Она, по-прежнему, была в больнице, и произошло это по его вине.

После четырёх ночей, полных снов, и почти недели вдали от неё, он снова отправился в Св. Мунго. Окончательное решение вновь навестить её было принято сразу после обеда. Ему было просто необходимо убедиться собственными глазами, что она всё ещё там, и не превратилась в преследующее его привидение.

В начале недели он поклялся, что не пойдёт снова к ней, пока не будет уверен, что нашёл лекарство. Он клялся, что не никогда больше не позволит себе отвлекаться на мысли о ней − достаточно и того, что он уже чуть не потерял ученика, не говоря уже о том, что он совершенно не хотел давать коллегам повод вновь заинтересоваться их отношениями с Гермионой. И лучше всего для этого было прекратить посещения и выкинуть её из головы.

Проблема была в том, что он не мог. В промежутках между снами и теми моментами, когда он думал о ней в течении дня, она всегда витала рядом с его мыслями. Проходил день за днём, и он обнаружил, что скучает по ней − по тем часам, которые он провёл бы посещая её − что он томится по тому умиротворению, которым наслаждался просто сидя с ней рядом. Он пытался убедить себя в том, что это не так; пытался не придавать никакого значения тем моментам, что провёл с ней, рассказывая обо всех забавных или хоть сколько-нибудь значимых событиях своих будней.

Раз за разом отвергал он мысль о том, что Поппи была права − что он, в самом деле, стал неравнодушен к девочке. Потому что если бы это было так, то сколь жалок он бы был? Мужчина, чьей единственной привязанностью была девочка в два раза его младше, девочка, которая никогда не сможет с ним заговорить, или улыбнуться, или даже осознать его присутствие.

Он так ушёл в свои мысли, что, войдя в палату, не сразу заметил, что Нетти Помфри тоже была здесь. Она смывала с волос Гермионы пену от шампуня. Прикованная к постели девочка была прикрыта лишь простынёй, края которой были плотно заправлены под её руки по краям от груди. Ему было видно легкое биение жилки в маленькой впадине у ключицы, и он долго стоял, застыв на месте, прежде чем смог отвести взгляд.

Медико-ведьма быстро завершила водные процедуры с Гермионой, надоедая ему своей пустой болтовнёй, пока он резко не попросил её уйти. Только когда женщина поспешно убралась из комнаты, слегка покраснев от его обидного замечания, он позволил себе снова повернуться к Гермионе.

Её волосы всё ещё были слегка влажными, хоть он и слышал, как Нетти пробормотала высушивающее заклинание. Девочку переодели в ночную рубашку, практичную и простую, но руки по-прежнему оставались открытыми.

Нерешительно стоя в ногах кровати, Северус посмотрел на Гермиону и вздохнул. Он был рад вернуться. То чувство опустошения, что преследовало его всю неделю, казалось, испарялось от одного только взгляда на неё.

Подойдя к ней сбоку, он опустился в кресло возле кровати, после чего снова посмотрел в лицо Гермионы. Её кожа выглядела почти такой же бледной, как его собственная, и была полупрозрачной на скулах. Руки были тонкими, длинными, но всё еще с хорошо развитыми мышцами. Он подумал, что Нетти Помфри наверное проделывала с ними физические упражнения, чтобы мускулы не атрофировались, и признал, что она неплохо поработала. Он посмотрел на лежавшие на простынях кисти рук, отмечая, какие они маленькие. Пальцы были худыми, и он вдруг вспомнил так явственно, как будто это действительно когда-то произошло, а не приснилось ему во сне, ощущение того, как эти пальцы лежат в сгибе его локтя.

Первый раз за неделю, он почувствовал себя расслабленным и опустился в кресло рядом с ней с едва слышным вздохом. Он опёрся подбородком о руку, и очень скоро его плечи начали опускаться, а веки с каждой секундой становились всё тяжелей и тяжелей до тех пока − и это произошло довольно быстро − он не погрузился в сон.

Он был в своих комнатах, но они как-то изменились. Определенно казалось, что стало меньше свободного места, чем обычно, возможно из-за дополнительного платяного шкафа у стены напротив, и высоких стопок книг с обеих сторон от кровати. Он ничего не понимал, и тут послышался шум из-за спины.

Гермиона появилась в дверях его ванной комнаты. Её лицо светилось, мокрая копна волос была закручена в большое полотенце. Она позаимствовала его халат − серебряного цвета, со змеёй, вышитой на кармане. Пояс был слабо завязан на талии, выставляя соблазнительно много обнажённого тела на обозрение.

− Почему ты надела его? − спросил он, увидев её. Казалось таким естественным, что она тут стоит. Как будто халат всегда принадлежал ей, и комнаты были её, а не его.

− Ох, Северус, − она снова говорила тем самым голосом, в котором интонации женщины и ребёнка смешались вместе так, что трогали его до глубины души. − Мне нравится бархат, я чувствую себя в нем, как кошка.

Большая часть его хотела сбежать дальше в этот сон, утонуть в нём, принять его, как реальность, и в то же время рациональная его часть − хоть и ставшая неразличимо малой в этот момент − наблюдала за происходящим в ужасном замешательстве.

− Ты выглядишь, как утонувшая львица, − услышал он собственные слова, ноги сами несли его к ней.

− А ты, как пантера, готовая к броску, − улыбнулась она в ответ. − Но сначала не расчешешь ли мне волосы, пока они не высохли и не запутались?

Она отбросила полотенце, встряхнув свободно распущенными волосами, и протянула ему щётку для волос.

− Люблю, когда ты расчесываешь мне волосы. Это так расслабляет.

Он взял широкую щётку в руки и какое-то мгновение пристально её рассматривал, забыв, зачем взял. Он поднял глаза и обнаружил, что они находятся перед туалетным столиком. Гермиона сидела на стуле спиной к нему.

− Ну, поторопись, − поддразнила его она, и ему была видна её улыбка, отразившаяся в зеркале.

Окружавшая их тишина нарушалась лишь мягким шорохом скользящей по волосам щетки и их дыханием. Гермиона сидела, небрежно положив руки на столик, её голова была откинута назад, и почти касалась его груди, наклоняясь вслед движениям щётки.

Он видел, как бьётся жилка у её ключицы, и размышлял каково бы это было − почувствовать это трепетное движение − прикоснуться языком к пульсирующей точке, обнять губами ключицу и поцеловать её. Движения его рук вдоль её волос замедлились. Щётка со стуком упала на пол к его ногам.

Он наклонился вперед и почувствовал, как его голова сама по себе опустилась ей на плечо, и он прошептал её имя:

− Гермиона…

− Северус…

− Профессор Снейп… Профессор Снейп? С вами всё в порядке?

В то же мгновение Снейп проснулся. Мышцы на груди жалобно застонали, протестуя против слишком резкого движения, которым он выпрямился в кресле, рывком поднимая голову с кровати Гермионы. Он уснул рядом с ней, согнувшись в странной, полускрюченной позе. Он чувствовал, что на щеке слегка отпечаталась складка от простыни на её кровати, и побледнел от смущения, когда к нему стремительно вернулись воспоминания о том, что приснилось.

Нетти Помфри слегка озабоченно разглядывала его, стоя в ногах кровати.

− Вы выглядите слишком бледным, профессор Снейп. Поппи знает, что вы здесь? Готова спорить, что нет. Мне кажется, что вам необходимо хорошенько поспать несколько часов.

Снейп пристально посмотрел на неё, чувствуя, как медленно заливается дурацкой краской от шеи до волос. Лицо пылало жаром, сравнимым лишь с охватившей его внутренней яростью. Он не помнил точно, что ответил Помфри, но знал, что это было что-то неприятное.

Когда она остановила его, рвущегося к выходу, чтобы спросить, когда он вернется, то пришлось вцепиться в дверной косяк, чтобы не упасть, такая боль горела в груди.

− Я не вернусь, − прорычал он, пытаясь сдержать неожиданное желание закричать в агонии. Ему нельзя было видеть Гермиону… нет, мисс Грейнджер… больше никогда.

Будь проклята Поппи с её назойливостью, с её проклятыми выдумками и шутками! Это из-за неё ему снится Гермиона − это именно Поппи внушила ему, что он может быть неравнодушен к девочке. Иначе бы такая мысль никогда не пришла ему в голову. Он был развратником, как все о нём и думали. Тайно вожделел девочки, которую пытался спасти, мечтал о её мягких руках и нежных улыбках, об разговорах между ними двумя.

И несмотря на все попытки отрицать это, почему-то он больше не мог обманывать самого себя, пытаясь думать, что всё обстоит иначе. Он питал к девочке куда более сильный интерес, чем следовало. Возможно, он даже любил её.

Старый Огден знал толк в огневиски, и Северус был ему страшно благодарен. Жжение, от смачивающего горло огневиски, в последние несколько недель стало желанной болью. Он не возвращался больше к мисс Грейнджер, несмотря на почти непреодолимое желание сделать это. Он не позволил себе отдаться инстинктам и пойти навестить девочку. Ей было лучше без него.

Его и без того взрывной характер стал еще хуже. Ученики и коллеги все как один перешептывались, что он стал даже более гадким и невыносимым теперь, когда Волдеморта больше не было, чем когда-либо раньше.

Этот шёпот вызвал у него мрачные усмешки.

− А чего они ждали? Я − самый мерзкий ублюдок, какого только можно найти.

В течении дня он вел уроки с такой свирепостью, что та сметала всё на его пути. Ученики были напуганы до такой степени, что боялись лишний раз вздохнуть, опасаясь, что он взорвётся в потоке такой злой и оскорбительной брани, что та испепелит их на месте.

Снейпу это нравилось. В его классе больше не происходило никаких происшествий.

Коллеги держались от него подальше, относясь к нему так же, как до того, как он стал «героем войны», и старались не обращать на него внимания, насколько это было возможно, и разговаривая с ним только по необходимости.

Даже Альбус его не трогал, за что Северус был страшно благодарен. Снейп не вынес бы разочарования и отвращения старика. А что ещё тот мог бы почувствовать, если бы узнал, как Северус злоупотребил его доверием: начал испытывать совсем не подобающий преподавателю интерес к мисс Грейнджер, своей ученице.

И если иногда тихий голосок и напоминал ему, что Гермиона больше не школьница, и уже довольно давно, он беспощадно его заглушал, пока тот окончательно не тонул в потоке ненависти и презрения к самому себе

Снейп испробовал всё, что только приходило в голову, чтобы избавиться от снов, но ничего не помогало. Даже зелье «снов без сновидений» не было достаточно действенным, чтобы вытеснить Гермиону из его головы. Поэтому он до бесчувствия накачивался каждую ночь Старым Огденом и пытался не уснуть столь долго, сколько мог. Сны о Гермионе убивали его.

Никого из тех, кто его знал, не удивило бы, что он был глубоко эмоциональным и страстным человеком. Однако, их удивило бы, что вся эта страсть − вся глубина и широта его чувств − по мере посещений мисс Грейнджер, полностью сконцентрировались на ней.

Он никогда в жизни не испытывал столь сильных чувств, никогда не ненавидел себя сильней. Он собирался спасти её из совершенно бескорыстных побуждений, а в результате извратил свои чувства во что-то низкое и постыдное. Он задумывался, был ли он обречен всегда разрушать всё светлое и хорошее в своей жизни, портить все свои усилия тем злом, что он знал, скрывалось в нём.

Если бы Гермиона была здорова, она бы с криком бросилась бежать подальше от него в ту же секунду, когда заподозрила бы о природе его чувств к ней. Она никогда бы добровольно не согласилась на то, что делала каждую ночь в его снах, с улыбками и мягкими словами, нежной заботой, которая превратила его в пыль у её ног.

Он был животным. Он держался от неё подальше ради неё же самой и пытался утопить себя в выпивке.

Через несколько недель после последнего посещения Гермионы, к нему заявился Поттер. Молодой человек не соблаговолил даже подождать приглашения, чтобы войти, и если бы Снейп не прикончил уже второй стакан огневиски, то мог бы вполне послать в мальчишку проклятье.

А так, он лишь изогнул бровь:

− Поттер. Какой неприятный сюрприз.

Гарри стремительно пронёсся через комнату и, упав в кресло напротив, нахмурился, почувствовав исходивший от Снейпа аромат:

− Не рановато-то ли для выпивки, а, Снейп?

− Проваливайте или присоединяйтесь. Мне всё равно, что вы предпочтете.

− Вы − ублюдок, знаете это? − прошипел Поттер, наливая себе выпить.

− До вас это только сейчас дошло? Ах, ах, Поттер. Я всегда знал, что вы туповаты. Чем я обязан неудовольствию лицезреть вас?

− Как вы могли не сказать мне о Гермионе!

Снейп презрительно усмехнулся:

− Когда это мы с вами стали так близки? С чего бы это мне рассказывать вам что-то о Герми… мисс Грейнджер?

− Потому что она умирает, черт вас подери! Нетти Помфри сказала мне, что она умирает, и я ничего не могу поделать! − парень дрожал от гнева, его глаза заблестели от набежавших слёз. − Я пришёл проведать её сегодня, и она… она… − голос подвёл его, слезы вырвались наружу, − она − это всё что у меня осталось, и я теряю её. Как вы могли мне не сказать!

− Что ты имеешь в виду, мальчик? − Снейп похолодел, как будто его окунули в ледяную воду. Тот комок мускулов, что называется сердцем, с болью забился в груди.

− Что ты подразумеваешь под тем, что она умирает?

− А вы не знаете? Вы видите её каждый день − Альбус сказал мне несколько недель назад, когда я спросил его, чем вы занимаетесь. Он сказал, что вы пытаетесь найти лекарство для неё, разве не так? − с жаром спросил он.

− Я не навещал мисс Грейнджер с той недели, как произошёл несчастный случай с Криви, − прошипел Снейп. − А теперь объясните, почему Нетти считает, что она умирает?

− Да из-за всего, − прошептал Поттер. − У неё выпадают волосы, и тело − она вся скрючилась, и кожа стала такой серой. Я пришёл сегодня утром и она выглядела как труп. Я… я не мог… последний раз когда я её видел она выглядела как всегда, и это было всего две недели назад! А теперь она выглядит так, будто вот-вот сломается.

Снейп вскочил на ноги. Пустой стакан упал на каменный пол, и он с какой-то отстраненностью услышал, как тот разбился.

− Мне надо идти, − он посмотрел на Гарри, на слёзы на глазах мальчишки и его бледное лицо, и понял, что вообще-то чувствует странную близость с ним. − Идите за Альбусом, скажите ему, что я жду его в Св. Мунго.

Он не знал чего ждать, но уж точно не того, что увидел. Девочка ушла даже дальше, чем описывал Поттер. Она выглядела хуже, чем когда он первый раз увидел её в Св. Мунго, а тогда у неё почти не было волос, и тело было хрупким, как у котёнка.

В течении последних полутора лет, она умудрялась сохранять здоровый и крепкий вид, который стал для него неотъемлемо связан с ней. По-видимому, из-за этого Поттеру и было так тяжело её видеть − она выглядела в точности так же, как перед впадением в кому − так, будто в любой момент могла подняться и начать задавать кучу вопросов, которые, скорей всего, вывели бы Снейпа постепенно из себя, даже если бы ему понравилось на них отвечать.

Но сейчас − великодушный Мерлин! Её кожа, обычно здорового светло-медового цвета, была белей, чем молочные тосты, которыми его пичкала Поппи в больничном крыле. Под кожей были видны острые углы костей. Хороший мышечный тонус всего двухнедельной давности испарился, и она свернулась практически в позу зародыша. Её великолепные волосы − волосы, которые в снах обвивали его руки − стали безжизненными и прямыми, ломкими и сухими − а не той дикой копной кудрей, которую его пальцы обхватывали и прижимали к коже в те редкие моменты, когда он позволял себе к ним прикасаться.

Нетти Помфри посмотрела на него с выражением похожим на жалость, когда он задохнулся при виде искалеченного тела Гермионы.

− Почему она лежит на боку? − спросил он. − Почему у неё так согнулись руки и ноги?

− Такое случается, когда больные долго находятся в коме. Сухожилия теряют эластичность и съеживаются.

Снейп не ответил, лишь шагнул ближе к кровати и протянул вперед руку.

− Она так похудела. Кажется, что она может сломаться от малейшего прикосновения. Что случилось? − в его голосе не было ни сарказма, ни вопроса, а лишь печаль и почти мольба.

− Я не знаю, − ответила Помфри. − Ей стало становиться всё хуже и хуже после вашего последнего посещения. Я больше ничем не могу ей помочь.

− Я не смирюсь, − прошептал он. − Господь Всемогущий…

Он не помнил, как упал на колени рядом с кроватью, рука потянулась к ломким волосам, чтобы осторожно убрать их с её глаз.

Они совсем не изменились и, по-прежнему, были широко распахнуты и пусты, цвета болотной тины, а не золотисто-карими, блестевшими интеллектом, который как он подозревал, мог сравниться с его собственным. Он попался в ловушку её взгляда, отразившись в её глазах. Их пустота насмехалась над ним, обвиняла его. Он подвел её, несмотря на обещание.

Непомерный груз опустился на грудь, мешая дышать. Он практически видел смутный ореол смерти, витающий над ней, и вдруг осознал, что если она умрёт, то часть его − та часть, которую он только начал узнавать − умрёт вместе с ней.

Он снова посмотрел ей в глаза, вспоминая их такими, какими они были − упорно решив, что не даст ей уйти. Он почувствовал, будто падает в карюю глубину, входя в её разум, зовя её по имени. Эхо его голоса отражалось от стен пустынных коридоров её разума и от одного только этого звука становилось не по себе. Нужно было быть сумасшедшим, чтобы надеяться найти здесь хоть что-то от девочки, которую он когда-то знал.

Её больше не было. Его последний шанс искупления, и тот теперь утерян. Идиот.

Он подхватил рукой её под голову, чувствуя под пальцами изящные кости черепа.

− Нет, − взмолился он её разуму. − Нет!

И в этот момент он и почувствовал это, какое-то легчайшее прикосновение… чего-то… к своим мыслям. Такое манящее, такое робкое, что он испугался, не померещилось ли оно ему. Его взгляд сфокусировался и стал пристальным, разум пытался проникнуть дальше, идти наощупь…

− Мисс… Мисс Гейнджер? Гермиона?

Он по наитию шёл через коридоры, которые рассыпались в пыль вокруг него, решительно пробирался сквозь огромные, разросшиеся деревья, осторожно ступал на кирпичи и обвалившуюся известку. Впереди маячила смутно знакомая черная дверь, изъеденная жучками и покосившаяся.

Наконец он добрался до неё и мягко толкнул, чтобы открыть. Дверь рассыпалась от прикосновения, пылью прошла сквозь пальцы и растворилась в воздухе, даже не долетев до каменного пола. Он прищурился, чтобы защитить глаза от пыли, и почти перестал дышать. Рядом кто-то плакал.

− Гермиона?

Какое-то мгновение его окружала беспросветная мгла, которая вдруг разлетелась в разноцветный калейдоскоп. Колени дрогнули под неожиданным грузом охвативших его эмоций: гнев, боль, одиночество, отчаяние, ужасное, захлестнувшее с головой, чувство угнетенности, так что стало страшно, что оно его полностью поглотит.

− Северус? − её голос был голосом ангелов, голосом всепрощения, голосом искупления и спасения. − Это действительно ты? Это действительно ты?

Он упал на колени перед ней, уверяя самого себя, что глаза слезятся из-за пыли.

− Это я, Гермиона. Я пришёл.

Она спрыгнула с огромного кресла, в котором сидела, сжавшись в комочек, и обхватив его руками, уткнулась лицом ему в грудь.

− Северус, где ты был? Я так скучала!

Между каменными плитами пола вдруг проросла трава, и в заброшенном классе зельеварения распустились цветы.

@темы: ГП, не покидай, перевод, Фанфики

---

C Днём Рождения!

 Kate-kapella , с днём рождения!

Будь здорова, любима и счастлива!

В подарок - орхидея!

орхидея

@темы: орхидеи, Друзья, ПЧ

---

Приветствие :)

Alla-Emily, приветствую! Располагайтесь! Николас Роджерс?

картинка

Mesmerise, добро пожаловать! Мы с вами похоже обе любим 10-е королевство, так вам дарю Вирджинию с Волком

картинка

Джайя, ну тебя я отдельной картинкой не приветствую, мы ж давно знакомы Очень рада видеть в дайре!

@темы: Друзья, ПЧ

---

О высоком кино

Последнее время читаю рецензии на ру-кино. Что интересно, за последние несколько дней, один и тот же человек написал две рецензии на два фильма, которые оба оставили меня в полном недоумении и этому человеку они - эти фильмы - очень понравились.

Чувствую себя дурой, не понимающей высокой художественной ценности.

А речь идёт о следующих фильмах:

Фотоувеличение - тут я даже нормально сформулировать не могу о чём был фильм, знаю только, что это однозначно шедевр: режиссер - Микеланджело Антониони, в основе - рассказ Кортасара "Слюни дьявола". Мы посмотрели его лет семь назад, причем на два раза, по восторженной рекомендации хорошего знакомого. В первый раз, по-моему, мы оба заснули. Поэтому стали пересматривать на второй. С трудом не заснули. О чем фильм не поняли. После этого я даже специально рассказ тот нашла и прочла. Рассказ и фильм, как оказалось, очень разные, и фильм по рассказу понять не возможно. В результате сейчас, спустя 7 лет, я уже не помню никаких деталей, осталось только воспоминание о том недоумении, которое у нас было тогда после повторного просмотра. И вот сейчас, увидев рецензию, я подумала, что мне наконец-то объяснят, в чем там был смысл и смак. Но рецензия оказалось совершенно такой же непонятной, как и сам фильм. Одни общие слова и восторги, и никакой конкретики...
Вот и сама рецензия

Старикам здесь не место - этот посмотрели буквально на днях. Классический сюжет с мафиозно-наркотическими миллионами, найденными ковбоем в степи. После этого ковбой пускается в бега, а мафия за ним посылает маниакального убийцу, группу мексиканцев, которые берут не умением, но количеством и упорством, и специалиста по улаживанию таких вопросов. У преследователей конкуренция между собой, вдобавок полицейские тоже вроде как пытаются что-то там расследовать и ковбоя найти раньше, чем мафия. Фильм, имхо, ну очееень странный. Совершенно не связный, с оборванным, повисшим в воздухе, концом, с очень надуманным и ненатуральным персонажем маниакального убийцы. Во-первых, он был неимоверно крут, и эта крутость никак не обосновывалась (привет Мери-Сью), во-вторых, у него была слишком примечательная внешность для гениального убийцы. У него даже волосы были завиты! (не иначе как спал в бигудях). Вместо оружия он использовал здоровый баллон с сжатым воздухом, таскался с ним везде и очень прицельно умудрялся из него стрелять на расстоянии. И никто его поймать не мог, не смотря на завивку и постоянное присутствие в руках огромного баллона. Но главное, это то, что фильм кончается НИЧЕМ. И после просмотра опять-таки осталось одно чувство недоумения. Что хотел этим всем сказать режиссёр? Какой-то более-менее чёткой и связной линии и мысли в фильме не прослеживается. И вот этот же рецензент сегодня написал об этом фильме. И я опять с надеждой понять в чем там всё-таки прикол заглянула в его рецензию. И опять вижу одни общие слова и восторги.
Рецензия

Друзья, кто-нибудь эти фильмы смотрел? Может вы мне объясните, где я торможу? Почему любители высокого искусства в восторге, а я в недоумении?

PS. И главное ник-то у рецензента какой! Наверняка большой специалист в киноискусстве.

@темы: обзор, Кино

---

Я вот всё думала, а белки вообще спят?

И если да, то когда и где?

На дереве? В дупле? На земле?

А тут этот снимок


«Жара» на Яндекс.Фотках

UPD: почитать, где спят белки можно здесь

@темы: где спят белки?, Фото

---

Год. Глава 17

17 глава теперь полностью

Глава 17. Менталь

Дисклеймер: мне ничего не принадлежит, коммерческих целей не преследую.

Начало

Глава 17. Менталь

Кончик пера был мокрым и измочаленным: Гермиона грызла его уже десять минут. На столе белел пергамент, и всего-то нужно было написать пару строчек. Придумать причину, почему она не сможет завтра прийти на занятие. Ничего сложного, совершенно ничего. Всего-то и нужно, что соврать. Можно подумать, в первый раз! Она вздохнула и принялась строчить письмо. Надо написать его быстро, пока решимость не улетучилась.

«Уважаемый магистр Кеннел,

Не могли бы перенести наш урок на четверг? Я немного простыла и не смогу прийти завтра, но мне не хотелось бы совсем пропускать занятие на этой неделе, особенно сейчас, когда у меня начало что-то получаться.

Искренне ваша,
Гермиона Грейнджер».

Высушив заклинанием чернила, она быстро скатала пергамент в трубку, запечатала его сбоку и отправилась в совятню.

***
Рон слонялся по гостиной, не зная чем заняться. Он то подходил к окну, то возвращался к дивану и перелистывал валявшиеся там журналы, то просто кружил по комнате, и это постоянное мельтешение перед глазами ужасно раздражало. Гермиона вяло просматривала иллюстрации в книгах по средневековью: она не могла отделаться от мысли, что уже где-то видела медальон, украденный Риддлом у Хепзибы Смит. Это была скучная, тупая работа, так как приходилось пересматривать уже прочтённые книги, но сейчас она нервничала и была не способна сосредоточиться на чём-то серьёзном: Гарри ушёл на первое занятие в Министерство, и они ждали его возвращения.

Рон в десятый раз за последние полчаса подошёл к окну и принялся высматривать что-то снаружи, как будто Гарри возвращался бы с улицы, а не через камин в кабинете МакГонагалл. Гермиона раздражённо вздохнула, не переставая машинально перелистывать страницы. Её не оставляло чувство, что медальон она видела не в книге. Казалось, она когда-то держала этот медальон в руках, он был старый, помятый, как будто кто-то пытался его безуспешно открыть. Раздался тонкий, противный звук − Рон водил пальцами по стеклу. От этого звука легкая боль в висках вдруг распространилась по всей голове, кольнула в затылке. Рон снова провел пальцем по стеклу, отозвавшемся пронзительным, пробирающим до самого мозга, скрипом.

− Прекрати! − не выдержала она.

− Пошли, погуляем? − предложил он, продолжая смотреть в окно.

− Рон! − вскипела Гермиона. − Я прогуливаю урок Биннса, чтобы просмотреть эти книги! Лучше бы помог мне!

Слегка надувшись, Рон медленно направился к ней.

− И что тут нужно смотреть? − он сел напротив и, поставив на стол локти, уныло подпёр кулаками лицо.

− Как что? − возмутилась Гермиона. − Тот медальон!

Рон вздохнул и подтянул к себе ближайшую книгу.

− Да здесь сплошной текст, − разочаровано протянул он, распахнув книгу. − Какие тут могут быть медальоны?

− Там встречаются иногда иллюстрации, − стараясь сдержать раздражение, объяснила Гермиона. − Нужно пролистывать все страницы.

− А у тебя нет книги с одними иллюстрациями? − поинтересовался Рон, уныло глядя на страницы, испещренные мелким текстом.

Она порылась в куче книг и вытащила ту, что в свое время брала Джинни.

− Вот, − Гермиона подвинула её Рону. − Здесь одни только картинки, как раз для тебя, − кажется, он не заметил сарказма в её тоне.

Рон раскрыл книгу, там, где была вложена первая закладка, и принялся рассматривать иллюстрацию, изображавшую средневековое оружие.

− Смотри всю книгу, а не только где закладки! − не выдержала Гермиона.

− Да, знаю, я, знаю, − кивнул он, продолжая рассматривать картинку. − Я потом с начала посмотрю.

Она вернулась к просмотру третьего тома истории средневековья и несколько минут они работали молча, и в комнате раздавался только шорох переворачиваемых листов.

Рон вдруг хмыкнул.

− Это отсюда вы мой костюм копировали? − поинтересовался он.

Гермиона мельком глянула на картину, изображавшую Годрика на фоне щита.

− Да.

− Ну и портнихи из вас, − Рон разглядывал старинный покрой мантии основателя. − Единственное, чем мой костюм был похож на его, так это цветом.

− Скажи спасибо, что мы не пытались скопировали его с другой картинки, − усмехнулась Гермиона. − Посмотри там, в одной из закладок, он должен быть в облегающем трико.

− В трико? − Рон с интересом принялся перелистывать страницы.

Гермиона приподнялась с места и помогла ему найти гравюру, где Годрик был изображён в обычной одежде на фоне замка.

− Вот, − она подтолкнула книгу к Рону. − Тебе бы пошло, − поддразнила его она.

− Мда, − ухмыльнулся Рон, − я, оказывается, зря наехал тогда на Джин. Всё могло быть намного хуже.

− Ну, налюбовался? − Гермиона снова села на место. − Давай уже работать…

− Подожди, − Рон не мог угомониться, − а что это за замок?

− Откуда я знаю? − пожала плечами Гермиона, снова принявшись просматривать свою книгу. − Какой-то замок.

− Такое впечатление, будто я его видел…

− Да это просто стандартный средневековый замок…

− Как будто ты видела много стандартных средневековых замков! Нет, в нём что-то такое есть...

− Я видела полным-полно средневековых замков в детских сказках.

− В каких ещё сказках?

− Про спящую красавицу, про Золушку …

− Кого?

− Рон! − Гермиона подняла на него глаза. − Если собираешься не только сам бездельничать, но и мне мешать, то лучше иди, погуляй.

− А я что? Я ничего, − Рон продолжал разглядывать картинку. − Просто мысль крутится в голове. У тебя такого не бывает?

− Бывает! − застонала Гермиона. − У меня крутится в голове этот медальон! И я не могу вспомнить, где его видела!

− Вот видишь! − обрадовался Рон. − А у меня крутится замок! Сейчас вспомню…

− Если ты сейчас же не замолчишь, то получишь этим, − она показала на пухлую историю средневековья, − по своей рыжей башке!

− Молчу, молчу, − он снова уставился в книгу. − Слушай, а это не…

− Рональд Уизли! − Гермиона схватила книгу, вскочила на ноги и попыталась хлопнуть его ею по голове.

− Да я… − Рон отклонился на стуле назад, прикрываясь руками от книги.

Сзади послышался звук отодвигающегося в сторону портрета, но Гермиона уже не могла остановиться и, наклонившись над столом, пыталась дотянуться до Рона. Тот ещё сильней отклонился назад, и с грохотом опрокинулся на спину вместе со стулом.

− Рон! − Гермиона бросила книгу и, выскочив из-за стола, кинулась к другу. − С тобой всё в порядке?

− Всё нормально, − он, смеясь, принялся подниматься на ноги.

Она остановилась, уперев руки в бока.

− Это всё потому, что ты качаешься на стуле!

− Это всё потому, что ты хотела меня стукнуть! − он тёр ушибленный локоть.

− Эй, вы что, уже драться начали? − они повернулись на звук голоса и увидели Гарри, только что вошедшего в гостиную.

− Стоит вас оставить одних на пару часов, и вы переходите к рукопашной? − он подошёл к ним и присел на краешек стола.

− Она когда-нибудь прибьёт меня, за то, что я не даю ей зарыться с головой в книги, − ухмыльнулся Рон, поднимая с пола стул.

− Лучше скажи, как у тебя прошло занятие? − поинтересовалась Гермиона.

− Нормально, − Гарри пожал плечами. − Мне вообще-то даже понравилось.

− А подробнее? − нахмурилась она.

− Обычное занятие, − он уселся на столе поудобнее. − Сначала они мне объяснили, что со мной будут заниматься специалисты по каждому виду заклинаний. А потом я с одним аврором блоки отрабатывал. Ну, он действительно в них очень крут, и всякие приемы знает… Против какого проклятья, какая блокировка эффективнее работает. Там оказывается столько всяких штучек…

− А что Скримджер? − нетерпеливо спросил Рон.

− Его там не было, − Гарри весело посмотрел на друзей. − Так что зря я боялся.

− Здорово, − Рон тоже уселся на стол, отодвинув в сторону книги, так что они чуть не свалились на пол. − Значит, теперь ты вообще станешь ассом в защите, − в его голосе звучала лёгкая зависть.

− Странно, зачем тогда им вообще понадобилась эта затея с занятиями? − задумчиво сказала Гермиона. Она стояла напротив мальчишек, скрестив на груди руки.

− А почему мы всегда ищем какой-то подвох в действиях Министерства? − вопросительно оглядел друзей Рон. − В конце концов, мы же с ними на одной стороне, так что может пора идти на сближение?

− Только до тех пор, пока они не идут против того, что говорил Дамбльдор! − возразила Гермиона.

− Дамбльдор тоже ошибался, − неопределённо хмыкнул Рон и, встретившись с сердитым взглядом Гермионы, в поисках поддержки посмотрел на Гарри. Тот молчал, нахмурившись.

− Я считаю, что в главном он не ошибался, − Гермиона тоже встревожено смотрела на друга.

− А что есть главное? − упрямо спросил Рон.

− Главное − мы должны выполнить то, что он нам поручил, − отрезала она.

− Если бы ещё знать, как это сделать, − уныло вступил наконец в разговор Гарри.

− Что за настроения? − возмутилась Гермиона. − И вообще, где ваша инициатива? Я работаю с книгами, а вы что делаете? − она сердито смотрела на мальчишек. Те выглядели немного растерянными. − Вам давно пора разрабатывать дальнейший план!

− Ты имеешь в виду…? − начал было Рон.

− Я имею в виду, чтобы вы не сидели, сложа руки, и не ныли! − воскликнула Гермиона.

Гарри с Роном удивлённо переглянулись. Да она и сама не ожидала, что когда-нибудь будет подбивать всех на очередную опасную вылазку.

***

Сова принесла ответ от Кеннела на следующий же день. Весь стол опять с любопытством следил за тем, как она убирала свиток в сумку. Лаванда не преминула сделать пару предположений о личности жениха, отметив, что он присылает письма всё чаще и чаще, Колин предложил услуги фотографа на свадьбе, а кто-то из пятиклассниц искренне поинтересовался со скольких лет разрешены браки. Хорошо хоть Рон с Гарри на этот раз старательно делали вид, что ничего особенного не произошло. Хотя, возможно, даже чересчур старательно.

Гермиона с трудом удержалась, чтобы не прочесть записку прямо в столовой, тем более, что ничего секретного та не содержала, но решила действовать одинаково по отношению ко всем письмам, которые получает. Так что прочесть ответ магистра ей удалось только после утренних занятий. Кеннел перенес занятие на полдень четверга и желал ей скорейшего выздоровления. Читая записку, она пылала от стыда и страха. Но отступать теперь было некуда. Вряд ли обстоятельства когда-нибудь ещё сложатся настолько благоприятно.


***
Мелисса слушала указания очень внимательно, не отрывая взгляда от Гермионы и машинально кивая по ходу объяснений.

− А разве нас пустят в Архив? − поинтересовалась она.

− В первый раз я схожу вместе с вами и договорюсь, чтобы вас пустили, − Гермиона посмотрела на Лавинию.

Та стояла чуть за Мелиссой, словно боялась подойти ближе. Девочка выглядела бледной и похудевшей: потертая мантия висела на ней, как на вешалке, и из слишком широкого ворота остро торчали ключицы. Когда их взгляды встретились, она тут же опустила глаза вниз.

− Ну, если вы всё поняли, то пойдемте, − Гермиона поднялась из-за стола.

***

Коридор третьего этажа был наполнен школьниками, спешащими на занятия. Гермиона шла первой, стараясь избежать столкновения с несущимися сломя голову младшеклассниками. Мелисса с Лавинией шли за ней следом.

− Гермиона, − позвал смутно знакомый голос.

Она посмотрела в сторону и увидела Панси Паркинсон, прижимавшую к груди стопку книг. Только этого ещё не хватало.

− Э… − что сказать-то? − Привет, Панси…

− Тебе в какую сторону? − улыбалась слизеринка. В волосах у неё была кошмарная розовая заколка в виде бабочки.

− Туда, − неопределенно махнула рукой Гермиона.

− Прекрасно, мне туда же, − Панси тут же пристроилась рядом. − У меня сейчас как раз будет трансфигурация.

Гермиона заметила, как удивленно переглянулись между собой Мелисса с Лавинией.

− Привет, − Панси заметила бывшую пятиклассницу из Слизерина. − Давно не видела тебя, Лавиния. Как у тебя дела?

Девочка быстро отвела глаза и пробормотала что-то невнятное под нос.

Они шли рядом вдоль коридора, и Гермиона чувствовала себя до ужаса неловко. С чего бы это Панси так к ней привязалась? С другой стороны − грех жаловаться. Не она ли сама летом на собрании ратовала за дружбу со слизеринцами?

− Мы так и не договорили на балу, − щебетала тем временем Панси. − Из-за того маленького пирата.

− Да… − Гермионе хотелось провалиться сквозь землю. − Это мой подшефный первоклассник…Грегори.

− О, тебе не повезло, − протянула Панси. − Я таких знаю, с ними сплошные проблемы. И имя, знаешь ли, − хихикнула она, − у нас Гойл чего только не вытворял…

− Да, − медленно протянула Гермиона, не веря своим глазам: из-за статуи горбатой одноглазой ведьмы торчала знакомая треуголка. Видимо, это была судьба: спасаться от Панси с помощью пиратов. Нет, ну до чего же неугомонная парочка.

− Помяни черта, и он тут как тут, − пробормотала она.

− С ума сойти, − проследив за её взглядом, выкатила глаза Панси. − Вот уж, действительно, чертенок…

Дав девочкам знак подождать, Гермиона стремительно направилась к статуе.

Два маленьких паршивца, стоя на коленях, тыкали палочками в разные точки на горбе ведьмы.

− Грегори! − воскликнула она прямо у него над ухом.

Мальчишка подскочил от неожиданности, треуголка свалилась на пол.

− А? − он состроил невинную рожицу.

Его дружок попытался выползти из-за статуи в другую сторону.

− Мистер Амберли, − быстро наклонившись, она схватила его за мантию. − Я не говорила, что вы можете идти.

− Гермиона, − Грегори дергал её за полу мантии. − Мы же ничего такого…

− Минус десять баллов с каждого, − она пыталась воспроизвести взгляд МакГонагалл, когда та ловила школьников на каком-нибудь нарушении. − И если я еще хоть раз увижу тебя здесь, то будешь разговаривать с директором! − она бросила грозный взгляд и на приятеля Грегори. − Тебя, Корвин, это тоже касается!

Мальчишки переглянулись.

− Какой у вас сейчас урок? − спросила Гермиона, выгоняя их из-за статуи.

− Чары, − вздохнул Грегори.

− Значит, вперед на чары! − она повернула их и чуть подтолкнула в нужном направлении.

− Ловко, − заметила Панси, когда Гермиона, проводив мальчишек взглядом, вернулась к ждавшим её девочкам. Коридор постепенно пустел: вот-вот должен был прозвенеть звонок. − Из тебя получился бы преподаватель.

− Тебе, наверное, уже пора на урок? − вежливо осведомилась Гермиона.

− Да, точно, − улыбнулась Панси. − Я только хотела сказать, что была бы рада пообщаться иногда.

Гермиона не знала что ответить. Слизеринка беззаботно улыбалась, так и не двигаясь с места.

− Да, − Гермиона выдавила улыбку, − я тоже буду рада…

− Знаешь, − оживилась Панси, − профессор Слагхорн вроде бы хочет снова начать собирать клуб. Ты ведь там бываешь?

− Да, − протянула Гермиона.

− Прекрасно, − просияла Панси, − значит там и поговорим.

Загремел звонок, и она заспешила в сторону кабинета Трансфигурации.

Гермиона всё еще не придя в себя, повернулась к своим помощницам.

− Хм…− многозначительно протянула Мелисса, глядя синими глазами вслед слизеринке. − Паркинсон сильно изменилась за лето.

Лавиния тоже хмуро смотрела в ту сторону, но ничего не сказала.

***

Вернувшись в библиотеку, Гермиона подошла к Присцилле. Девочка просматривала газетную статью, передвигая вниз по тексту закладку, которую держала под строчкой, которую читала в данный момент. Волосы рассыпались по её плечам, и она машинально накручивала на палец светлую прядь.

− Присцилла, − обратилась к ней Гермиона.

Та подняла голубые глаза, обрамленные пушистыми светлыми ресницами.

− Да?

− Ты случайно не теряла здесь недавно перо?

− Перо? − недоуменно переспросила девочка.

Гермиона чувствовала себя идиоткой. Перья теряли все, помногу раз за год, и это не было поводом для расстройства, так как стоили они сущую ерунду.

− Просто я нашла это под твоим столом, − она показала злополучное перо.

− А, − та взяла его и неуверенно осмотрела. − Даже не знаю…

Она вытащила из-под парты сумку и принялась в ней копаться. Судя по всему, там царил полный беспорядок. Присцилла последовательно извлекла наружу чернильницу, помаду, флакончик духов, пару карандашей с обгрызенными кончиками, мятый носовой платок, горстку сиклей, открытую пачку шоколадных лягушек, коробочку с пудрой, расческу, резинку для волос и, наконец, несколько довольно помятых перьев.

− Не знаю, − сказала она, разглядывая их. − Кажется, у меня было еще одно, но я не помню, то ли оно сломалось, то ли я кому-то отдала…

− Я просто думала, что, может, это твое, − вздохнула Гермиона.

Присцилла еще раз задумчиво посмотрела на перо, перебирая пальцами волосы.

− Не знаю… Я не очень-то слежу за своими вещами… − наконец смущенно призналась она.

− Понятно, − улыбнулась Гермиона. − Ну, извини, что отвлекла.

Она вернулась к своему столу и в раздумьях остановилась рядом. Как и следовало ожидать, перо не дало никакой информации. Спрашивать саму Лавинию не имеет смысла: любой ответ ничуть не прояснит ситуацию, зато такой вопрос может её насторожить. Тупик.

Она бросила бесполезное перо в мусорную корзину.


***
Мокрая пыль висела в воздухе вокруг фонтана, и лицо покрылось микроскопическими капельками воды. В просторном холле Министерства было не так уж много народу. Многие камины были заблокированы, а возле тех, что работали, стояли по краям Авроры, с палочками в руках. Гермиона присела на край бассейна и опустила пальцы в воду. На дне блестели мелкие монетки. Пошарив кармане, она извлекла оттуда пару серебряных сиклей, оглядела скульптуру в центре и, усмехнувшись, бросила монетки к ногам домашнего эльфа, из чьих ушей били тонкие струи воды. На удачу.

− Привет, − окликнули её сзади и она, повернувшись, увидела запыхавшегося Гарри, приближающегося к ней с восточной стороны холла.

− Я немного задержался, − он перевел дыхание, − извини.

− Ничего страшного, − приветливо махнула рукой Гермиона. − У нас ещё десять минут до начала занятия.

Она поднялась с бордюра фонтана и высушила заклинанием мантию, которая стала влажной из-за водяных брызг.

− Пошли, − она увлекла друга за собой, и они направились к золотистым воротам. − Ты всё помнишь?

− Да, вроде бы, − кивнул Гарри. − Ты мне уже десять раз всё повторила.

Они прервали разговор, чтобы предъявить свои палочки для досмотра охранникам в голубых мантиях, стоявших слева от золотых ворот, после чего прошли в залу с лифтами. Несколько волшебников стояли здесь в ожидании, и ребята пристроились за ними в очередь. Раздался скрежет и звон цепей, золотая решетка отодвинулась вбок, открывая проход в спустившийся лифт.

Пока лифт поднимался, ребята молчали, не желая привлекать к себе внимание. Окружавшие их работники министерства обменивались новостями, и как бы не были заняты мысли Гермионы, она не могла не заметить, что вид у волшебников был довольно подавленный, а в разговоре постоянно слышались слова о нападениях, чрезвычайной ситуации, и имена, после которых все замолкали и старались не смотреть в глаза друг другу.

Наконец женский голос объявил нужный им этаж, двери распахнулись, и внутрь влетело несколько бумажных самолётиков, которые тут же зависли у потолка кабины. Ребята вышли наружу, вслед за парой волшебников, и, подождав пока те скроются из вида, направились к кабинету Кеннела. Завернув за угол и оказавшись в пустынном коридоре, они остановились у окна.

− После занятия я приду сюда, − сказала Гермиона. − Будь осторожен, чтобы никто не видел, как ты появляешься ниоткуда.

− Не беспокойся, − усмехнулся Гарри, доставая из кармана мантию.

***
Более ужасного урока окклюменции у Гермионы ещё никогда не было. Кеннел, наверное, подумал, что у неё после болезни стало что-то не так с головой. За весь урок она ни разу не смогла даже почувствовать эмоционального фона, на все его вопросы отвечала невпопад, и вдобавок чуть не разбила малахитовую подставку для перьев, свалив её со стола вместе с папкой, листы из которой они потом собирали вместе по всему кабинету. Гермиона покачала головой, пытаясь отогнать все эти воспоминания. Так было надо.

Сейчас она стояла у окна, где они с Гарри договорились встретиться, и нервно стучала пальцами по подоконнику. Успел ли он? Весь её план строился на этом, один маленький промах − и ничего не получится.

Кто-то тронул её за плечо, и она чуть не подпрыгнула от неожиданности. Резко обернулась и увидела улыбающегося до ушей друга.

− Ты была просто бесподобна, − заявил он, смеясь. − Жалко я не смогу рассказать об этом Рону.

− Легко тебе говорить, − жалобно воскликнула Гермиона. − Знаешь, как мне было стыдно?

− Это было просто шикарно! Даже Невилл не мог сделать всё это лучше, а ведь у него природный талант! − не унимался Гарри. − Ах, у вас такой красивый письменный прибор! − передразнивал он её голос. − Ой, а можно его посмотреть? Ах, я такая неуклюжая! − продолжая смеяться, он присел на краешек подоконника рядом с Гермионой.

− Нужно же мне было как-то вытащить Кеннела из-за стола! − Гермиона прикрыла ладонями пылающие щёки.

− А с каким грохотом свалилась эта штука! − Гарри даже хрюкнул от смеха. − У этого бедняги Кеннела был такой вид!

− Прекрати, − замахала руками Гермиона. − Лучше скажи, хватило ли тебе времени?

− Да пока вы собирали все эти листочки, − он усмехнулся и, сняв с носа очки, принялся протирать их рукавом мантии, − я бы десять раз успел.

− Покажи! − сгорала от нетерпения Гермиона. Неужели получилось?

Гарри нарочито неторопливо водрузил очки обратно на переносицу, после чего с довольным видом полез в карман и торжественно извлёк оттуда маленький бархатный футляр.

***

В Визжащей хижине было холодно и темно. Гарри стоял у окна, пытаясь разглядеть что-то через щели между досками, а Гермиона сидела на кровати, разглядывая мерцавший серебристым цветом менталь. Его грани переплетались в причудливом узоре и испускали нежно молочное свечение в сумраке комнаты. Она прикоснулась к нему кончиками пальцев и снова почувствовала прилив того странного ни на что не похожего чувства.

− Ты точно согласен? − спросила она, не поднимая глаз от менталя.

− Тебе надо потренироваться, а мне нечего от тебя скрывать… − ответил Гарри, продолжая смотреть сквозь доски.

− Я не буду смотреть ничего личного, − пообещала Гермиона.

− Ну… − Гарри повернулся, выражения его лица было не видно, так как свет падал на него со спины. − Ты, главное, не смотри ничего связанного с Джинни, ладно? − его голос звучал смущённо.

− Конечно, − Гермиона чуть грустно улыбнулась.

Она знала, что будет смотреть в воспоминаниях Гарри и это не имело никакого отношения к Джинни.


***

Стая разноцветных птиц заполнила воздух. Шум крыльев, гомон птичьих голосов окружал Гермиону. Лёгкий ветерок от взмахов крыльев освежал лицо, заставлял трепетать пряди волос, выбившиеся из-под заколки. Птицы порхали вокруг неё, и казалось с удовольствие сели бы ей на руки, если бы только Гермиона позволила.

Но её интересовала только одна из них… Она мысленно звала её − так нужное ей воспоминание. Черный ворон без единого белого пера медленно летел к Гермионе, и она протянула навстречу руку. Но птица не обратила внимания на протянутую ладонь, она летела прямо в лицо и черные крылья вдруг закрыли собой весь мир. Мгновение − и вокруг Гермионы было бездонное ночное небо.

Прямо над головой ядовито светился зелёный череп, из которого, извиваясь, выползала змея. Её узкое тело раскачивалось, словно танцуя между звёзд под неведомую музыку. Зубцы Астрономической башни казались тёмными тенями, с лестницы доносились звуки боя. Буквально в двух шагах от Гермионы стоял Драко Малфой. Бледный, как смерть, дрожащий, так что палочка тряслась в его руке, он кричал срывающимся истеричным голосом про свою семью, про выбор, про то, что он должен сделать. Напротив него, у края площадки стоял Дамбльдор. Гермиона никогда не видела его таким… слабым. С пепельно-бледным лицом, он стоял, прислонившийся к стене, как будто ноги его не держали. Но когда Малфой замолчал, голос директора прозвучал на удивление спокойно и твёрдо, так что Гермионе на какое-то мгновение показалось, что всё кончится хорошо, что не может, просто не может произойти то, что произошло потом.

Сердце медленно отмеривало удары и хотелось закрыть глаза, как в кинотеатре, когда показывают страшную сцену, и уже по музыке догадываешься, что в следующей сцене произойдёт что-то ужасное. Но она сама пришла сюда, чтобы своими глазами увидеть тот момент. Чтобы опираться не только на логические размышления. Чтобы знать, что искать, что пытаться понять…

***

В лицо били крылья, словно невидимая птица пыталась заставить её отвернуться, не смотреть, удары становились болезненными, перья царапали ей лицо, но Гермиона не отрывала взгляда от двух фигур, разделённых всего несколькими шагами. Жуткая пауза, от которой кружилась голова. Двое смотрели друг на друга, один с мольбой, другой с ненавистью.

− Северус, пожалуйста…

Слово «пожалуйста» вдруг, словно само превратилось в птицу, и забилось, затрепыхалось в неё в голове, как в клетке, из которой нет выхода. «Пожалуйста», «пожалуйста», «пожалуйста», «пожалуйста», «пожалуйста»… Вокруг шёл пёстрый дождь: серые, белые, рыжие, черные перья опускались с неба, застилали всё вокруг, черный ворон завис перед ней, распростав крылья и хищно раскрыв клюв, но Гермиона всё равно видела. Видела сквозь эту пелену, видела сквозь размах черных крыльев. Видела, как Снейп поднял палочку.

Зеленая вспышка осветила площадку, и бьющаяся внутри Гермионы птица как будто умерла. Тело Дамбльдора подбросило вверх, и на какое-то мгновение оно зависло в воздухе под Знаком Тьмы, чтобы потом исчезнуть за темным силуэтом зубца башни. Черные крылья снова закрыли собой всё пространство, и Гермиона закрыла глаза, уходя, удаляясь, исчезая.

***

Гарри стоял на коленях, наклонив вниз голову и обхватив себя руками. Дрожащей рукой Гермиона опустила менталь в карман мантии. Она чувствовала слабость: ноги подкашивались, на лбу выступила испарина, сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Гарри поднял лицо, оно было искажено болью.

− Почему? − надтреснутым голосом спросил он. − Почему именно это?

− Я хотела узнать… как это произошло…

− Я пытаюсь забыть это… Пытаюсь… − Гарри замолчал, как будто ему было трудно говорить. − И ты… ты всё это вытащила наружу…

− Прости, − пролепетала она.

− Мне снилось это… пол лета… − с трудом выдавливая слова, говорил Гарри. − Эт-то ужасно, когда ст-тоишь рядом и нич-чего не мож-жешь сделать…

Он опустился на пол.

− Прости, Гарри, − Гермиона закрыла лицо руками.

− И так раз за разом, − голос Гарри дрожал. − Его уб-бивают, а я ст-тою рядом…

− Ты ничего не мог сделать…

− Зачем? − он продолжал сидеть на полу, опустив голову. − Зачем ты выбрала именно это?

Гермиона молчала, не зная, что сказать.

− Я так пытался выкинуть тебя… Так пытался… Но ничего не помогало…− он покачал головой.

− Я почувствовала… в конце… что ты пытался… − она нервно перебирала пальцами ткань мантии. − Менталь − очень сильный прибор…

− Но почему именно это? − Гарри по-прежнему не смотрел на Гермиону. − Почему?

Она молчала.

− Почему… − снова повторил он, как будто уже и не спрашивая, а задумавшись. Вдруг он вскинул голову, его глаза расширились от ужаса. − Я не пущу тебя!

Гермиона нащупала в кармане перстень. Она сама не знала, хотела ли теперь осуществлять задуманное, но принимать решение в спешке и в буре эмоций было неправильно.

− Слышишь?! − воскликнул он. − Ты никуда не пойдёшь! − он вскочил на ноги и пошатнулся.

Гермиона проверила, что менталь в кармане и виновато посмотрела на друга.

− Не делай этого! − умоляюще попросил он.

Она покачала головой и вытащила перстень, Гарри бросился к ней, в надежде остановить, но между ними было несколько шагов, и он не успел. Знакомый разноцветный вихрь закружил её и понёс навстречу неизвестности.

***

Комната выглядела так же приветливо, как и в прошлый раз. Полностью залитая солнцем, пахнущая сухим деревом, с белым, покрытым морозными узорами окном и пылинками, кружащимися в лучах света.

До назначенного времени встречи оставалось ещё пятнадцать минут. Гермиона в нерешительности замерла в центре комнаты. До сих пор у неё не было времени подумать об увиденном. Сейчас же паника запоздало нахлынула на неё. Зачем она пришла сюда? Гарри был прав. Какие ещё могут быть проверки? Теперь у неё не было никаких сомнений, в том, что Снейп не на их стороне. Если он и передаёт им информацию, то только ради собственной выгоды и предаст в любой момент. Было легко играть в логические игры и придумывать хитрые оправдания, но достаточно было увидеть всё своими глазами, и не осталось никаких сомнений. Его лицо, искажённое ненавистью, слишком о многом сказало. И Дамбльдор молил о пощаде… Она смотрела на залитую солнцем комнату, но перед глазами стояла лишь сцена убийства. О Боже, Боже! Снейп будет здесь через несколько минут! Зачем она не послушалась Гарри? Но ведь они с самого начала так и предполагали. Предполагали, что он предатель и лишь играет в игру, выгодную ему самому. И она согласилась с ним работать, зная всё это. Почему сейчас ей так страшно? Почему раньше, зная эту же информацию, она шла на очередную встречу? Пусть боялась, но шла ведь! Потому что оставалась маленькая, мизерная, невероятная, но всё же надежда? И теперь её нет, потому что она увидела, как всё произошло, и теперь не могла больше обманывать себя и опираться на логику. Бежать! Срочно бежать отсюда!

Она бросилась к окну и встала там, где всегда велел ей становиться перед аппарацией Снейп. Только как успокоится? Её захлёстывали страх и отчаяние. Как очистить разум? Как услышать ветер, шумящий ветками сосен? Гермиона стояла чуть не плача. Сейчас всё кончится, сейчас он придёт, и она не сможет ничего скрыть… Нужно срочно успокоиться. Она потянулась в карман за палочкой и наткнулась пальцами на менталь. И тут же почувствовала, как страх уходит. Менталь! Общее расслабление и частичная концентрация… Она сжала его пальцами и вытащила из кармана. Тонкое серебристое свечение было почти незаметно в солнечной комнате. Гермиона смотрела на прозрачные грани, на переплетающийся узор и чувствовала, как эмоции и чувства уходят, сердце успокаивается и начинает неторопливо отмеривать удары, разум становится чистым, как лист белой бумаги. Она подумала о Хогвартсе и, даже не закрывая глаз, не то, чтобы увидела, но подсознательно почувствовала лабиринт голубых звёздочек, и тонкую нить, которая приведёт её домой. Это было так легко. Протянуть руку и она снова будет в Визжащей Хижине рядом с Гарри. Они вернут менталь в Министерство и она больше не будет ходить на встречи со Снейпом.

И всё же она медлила. Она так долго шла к этому моменту. Леггилименция, ложь, кража менталя − всё это был её план, и она методично, с самого начала года его выполняла. Шаг за шагом приближалась к тому, чтобы узнать. И сейчас всё сложилось: время, место и инструмент в её руках. Узнать правду окончательно и навсегда. Чтобы больше никогда не сомневаться. А аппарировать будет так легко… Она чувствовала себя частью лабиринта звёздочек, и чтобы перенестись ей хватит одного мгновения. Гермиона облизнула губы и решительно посмотрела вокруг себя. Она остаётся. И доведёт дело до конца. Во время сканирования Снейп не сможет причинить ей зла, а сразу после этого она аппарирует.

Она встала, как их учили на уроках защиты: расслабленно и в то же время твёрдо. Так, чтобы не устать. Правая рука опущена, чтобы Снейп не увидел сразу, что она с палочкой. В левой руке менталь, с которым она как будто стала одним целым. Гермиона стояла и думала о том, что будет искать в его воспоминаниях. Главное − неожиданность. Как только он появится, она тут же должна начать сканирование, при первом же зрительном контакте.

Гермиона слегка повела напряжёнными плечами и приготовилась ждать. Пусть приходит, она готова.


***

Он появился с негромким хлопком аппарации, почти у самого входа в комнату, возле стены. Не заметив Гермионы, он стоял, чуть наклонив голову, так что упавшие вперёд волосы загораживали лицо, и придерживался рукой за стену. Было в его позе что-то странное, необычное, но Гермионе было не до того, чтобы анализировать. Она ждала, когда он поднимет глаза, чувствуя себя, как сжатая пружина, как змея, готовящаяся к броску. Она не двигалась, почти не дышала, не издавала ни малейшего звука. А потом подняла палочку.

− Эй, − тихо, но ясно окликнула она его. Снейп резко поднял голову, и их глаза встретились.

− Legilimens! − он не успел ничего сделать, а она уже падала, падала вниз, в бесконечный черный бездонный колодец, как Алиса в кроличью нору.

Ураганный ветер ударил ей в лицо, он бил её, трепал волосы, как будто пытался сорвать их с головы, болели лицо, щеки, вся кожа как будто её хлестали со всех сторон розгами. Но она падала всё глубже, требуя ответов на свои вопросы, и казавшийся бездонным колодец вдруг кончился, и она приземлилась на опушке охваченного осенним увяданием Запретного Леса. Землю устилал красно-золотой ковер, деревья вокруг стояли охваченные пожаром осени. Багряные, лимонные, зелёные листья перемешались вокруг как в детском калейдоскопе.

Прямо перед Гермионой стояла всё та же пара волшебников, которых она так недавно видела в том страшном немом диалоге на Астрономической башне. На вид они спокойно разговаривали, но в позах их чувствовалось напряжение. Гермиона прислушалась. Дамбльдор отдавал указания, Снейп молча слушал. Его лицо было непроницаемым, губы плотно сжаты.

Она услышала лёгкий шорох и повернулась на звук. Между деревьями показался Хагрид, тащивший какую-то огромную, обросшую лишайником и мохом ветку. Увидев беседующих на опушке волшебников, лесник смутился и замер, так и не выйдя из леса.

Гермиона повернулась обратно к разговаривающим, и замерла, услышав тихие и спокойные слова Дамбльдора. Неожиданно откуда-то взялся ветер. Всё вокруг было объято спокойствием и умиротворение осени, но вихрь бушевал вокруг Гермионы, сбивал с ног, заглушал разговор, который ей так надо было услышать. Она пошла вперед, пригнув голову, преодолевая этот ураганный ветер, шаг за шагом подбираясь ближе к говорившим, чтобы различить их слова сквозь свист воздуха. Слова Дамбльдора падали как капли, с тем же спокойствием, размеренностью и обречённостью. Он говорил тем же тоном, как с Драко на башне. А в следующий момент Снейп из каменного спокойствия вдруг перешёл в бешенство и стал яростно кричать на директора, который молчал, мягко глядя на собеседника. Краем глаза, Гермиона видела, как Хагрид осторожно начал пятиться назад и исчез в лесу, а она продолжала стоять и ловить каждое слово, окутанная вихрем, который бил её, трепал одежду и волосы, пытался увести отсюда, но не мог ничего с ней поделать.


***
Ветер казалось пытался разорвать её на множество мелких кусочков, но она уже и не сопротивлялась ему, последнее слово было сказано, она узнала то, что хотела. Она позволила вихрю увлечь её за собой, и тот бурей пронёс её через тот чёрный туннель, через который она так долго падала в начале и, буквально, выплюнул, выбросил её наружу, так что она не удержалась на ногах и повалилась назад, тщетно пытаясь удержать равновесие. Затылок пронзила острая боль, перед глазами стоял туман, она приподнялась на локте, пытаясь прийти в себя, и увидела Снейпа, стоявшего у двери на коленях, опираясь на руки. Да неё медленно доходило, что сейчас произошло. Она залезла ему в голову, и он сейчас её за это убьёт. Словно в подтверждение этих мыслей, он поднял голову, и его лицо было искажено в такой ярости, что она судорожно поползла от него назад, упираясь в пол локтями и пятками, но тут же упёрлась в стену. Отступать дальше было не куда. Аппарировать, срочно аппарировать! Менталь пульсировал в её руке. Она попыталась увидеть звёздную сетку и та тут же возникла в её сознании. Хогвартс. Она потянулась всей душой к пульсирующей звездочке, и ещё успела увидеть, как Снейп рванулся к ней, не поднимаясь на ноги, в каком-то почти зверином движении, а в следующее мгновение она уже летела вдоль звездной дороги.

запись создана: 07.05.2008 в 23:43

@темы: год, ГП, Фанфики

---

Babel (Вавилон)

Продолжаю писать о фильмах В последнее время много смотрим, так что о всех не получается, так хоть о некоторых...

Итак, фильм Babel c Бредом Питтом, Кейт Бланшетт, Берналем. Режиссер Иньяритту. В прошлом году выдвигался на кучу Оскаров ( в том числе как лучший фильм).

О сюжете...

Двое бедных африканских мальчишек пасут овец и изучают доверенную им отцом винтовку. Обычные мальчишки, которым хочется испытать новую игрушку. И они её испытывают на туристическом автобусе, который едет так далеко внизу, что казалось бы попасть невозможно. Но попали. И дальше действие распадается на четыре независимые линии, охватывающих условно четыре мира: Африка, Азия, США, Мексика. Восток и запад, богатые и бедные. По закону жанра в конце все линии пересекутся, объединенные выстрелом, сделанным марокканским мальчишкой.

Пара благополучных американцев в попытках преодолеть семейный кризис отправляется в туристический тур по Марокко. Кризис не разрешается, они говорят и не понимают друг друга. А потом в Сьюзан попадает пуля, выпущенная тем самым мальчишкой. И Ричард мечется посреди безлюдной пустыни, не зная, что делать, как спасти истекающую кровью жену. Единственные люди, которые оказывают им помощь и поддержку − местные жители. Те, которых так боятся люди запада, те, которые живут в нищете, те в которых мы всегда видим чужаков и угрозу.

Амелия, работающая няней в Сан-Диего, не может найти, где оставить подопечных детей. А ей так хочется съездить на свадьбу сына − буквально в нескольких часах езды, через границу. И она берет хозяйских детей с собой на веселую мексиканскую свадьбу, где гуляют всей деревней, всю ночь напролёт, со всей широтой южной души.

Чико − глухонемая японская девушка, живущая с отцом в огромном мегаполисе. Она как раз в том возрасте, когда всем девочкам так хочется внимания мужчин. А физическая неполноценность и потеря матери усугубляют тоску по любви, толкая её на странные поступки. Она кидается из радости в отчаяние, из истеричного смеха − в слёзы. В каждом встречном мужчине ищет любви, а в результате лишь отпугивает их своей инициативой и поспешностью.

А те самые марокканские мальчишки судорожно прячут злополучную винтовку, ведь американцы выдвинули «террористическую» версию нападения и теперь местная полиция готова в лепешку расшибиться, но найти «террориста» и предотвратить назревающий политический кризис.

Фильм собственно о том, что все люди одинаковые. Во всех странах, всех национальностей, всех языков. И понять друг друга можно, если захотеть. Только чаще всего мы не слушаем других. Не только далеких и чужих, но и близких и родных. Не то, чтобы не можем понять их − просто не хотим. И ещё о том, что «западные люди» защищены и привыкли ожидать, что в любой ситуации их не бросят: спасут-вылечат-защитят. И худо-бедно так обычно и происходит. А вот нашим братьям, из стран победнее, защиты и помощи ждать неоткуда, и с бедой они сталкиваются в одиночку.

Понравились все актеры, от дуэта Бреда Питта с Кейт Бланшетт, до неизвестных мне исполнителей ролей мальчишек. Но, пожалуй, больше всего впечатлила мексиканская няня в исполнении Адрианы Барраза. Настолько она была естественна и хороша в своей роли, да и вся «мексиканская история» − когда из множества маленьких мелочей неожиданно возникает большая проблема − показалась наиболее «жизненной» из всех сюжетных линий.

Действие набирает обороты постепенно, в начале − почти скучно, в конце динамика и эмоции захлестывают. Очень тронул момент, когда герой Питта пытался дать деньги местному гиду, который им помог, а тот не взял. Шум вертолета, из-за которого нельзя сказать ни слова, и язык жестов и взглядов, ясно говорящий: «все мы люди».

Фильм интересный, в нём есть идея, и в конце остаётся светлое (хоть и грустное) впечатление. Сюжет немного путанный, с ломанной хронологией и отсутствием очевидной связи между некоторыми линиями. Меня немного раздражала «японская линия» с истеричной девочкой, страдающей от отсутствия любви, но общее впечатление от фильма осталось вполне положительное.

@темы: обзор, Кино

---

"10-ое королевство"

Решила в кои-то веки написать нормальный обзор фильма. Мы как раз тут за два приёма посмотрели 8-ми-серийное "10-ое королевство". Первые шесть серий пошли у нас вообще "на ура" (возможно тут повлияла бутылка красного вина), последние две немножко смазали общее впечатление, но всё равно в общем оставили положительное впечатление.

Как вы уже наверное поняли из названия, речь идёт о сказке. Принц Венделл − внук той самой Белоснежки − готовится вступить в права наследования 4-го королевства, одного из девяти волшебных королевств. К сожалению, золотой сказочный век давно позади: Белоснежка умерла, Золушке уже 200 лет (она скрипит, но пока держится), и всё уже не так, как в старину. Да тут ещё тролли помогают сбежать из тюрьмы злой мачехе принца, и она превращает принца в симпатичного пса, а свою собаку – наоборот, в принца. Венделл, спасаясь от мачехи, через волшебное зеркало сбегает в «десятое королевство» (современный Нью-Йорк), где тут же был подобран Вирджинией − девушкой хоть и милой, но совершенно ничем не примечательной: работает официанткой, живет вместе с папой, и так и не встретила пока что своего принца. Хотя теперь у неё есть пёс-Венделл, только от него одни неприятности. Мачеха пускает по следам принца погоню: трёх до умиления туповатых юных троллей, и Волка − страстного любителя вкусной еды.

И дальше начинается полный хаос

Папашка Вирджинии - Тони - съедает волшебный боб, дающий право загадать 6 желаний. Первым желанием было, чтобы его начальник и его вся его семья поцеловали Тони в… Причем, не со злости пожелал, а просто у человека вырвалось в приступе гнева, когда его уволили.

Волк охотится за беглым принцем и Вирджинией, но попадается в лапы нью-йоркского психотерапевта. И та рекомендует ему внушительный список литературы для чтения из серии «Как исцелить себя за 7 дней», «Как жениться на девушке твоей мечты» и т.д. Волк, как прилежный пациент, читал книжки еще целых пять серий.

Желания Тони до добра не привели, и ему пришлось удирать от полиции, в результате они с Венделлом, Вирджинией и преследователями удрали из Нью-Йорка в волшебные королевства. Где Вирджинию тут же захватили тролли, а папашу посадили в тюрьму, по обвинению в организации побега злобной мачехи Венделла.

От троллей и из тюрьмы они, конечно, сбегут. Но вот волшебное зеркало из тюрьмы уже успело пропасть, и чтобы вернуться в обычный мир нужно сначала его найти. Неугомонная четверка − папа, Вирджиния, присоединившийся к ним Волк, и пёс-Венделл − в поисках зеркала перемещаются из королевства в королевство, постоянно попадая в передряги разной степени ужасности и весёлости. У них впереди конкурс пастушек и встреча с маниакальным дровосеком, игра в волшебном казино и посещение пещеры гномов. За ними по пятам идет бездушный охотник (кстати, в исполнении Рутгера Хауэра), тролли, а, кроме того, Волк постоянно пытается подавить в себе враждебную волчью сущность и ещё не известно, какая сторона его натуры возьмёт верх. А бедняга принц, которого никто особенно не рвётся возвращать в человеческий облик, будет озабочен постепенным превращением в собаку не только по форме, но и по духу.

Фильм очень динамичный и весёлый. По крайней мере, до 7-той серии. В последних двух сериях авторы сценария немного сдали позиции: и затянули слегка, и накрутили лишнего. Но это всё мелочи, потому что первые 6 серий − это настоящие волшебные приключения, снятые с юмором и очень динамично, так что скучать не приходится. Сюжет развивается достаточно непредсказуемо, принц совершенно не романтический персонаж (хоть и положительный), герои постоянно совершают ошибки, и ведут себя именно как обычные среднестатистические люди, а не как герои из волшебных сказок. Из самих девяти королевств получился довольно естественно выглядящий, вполне жизнеспособный волшебный мир - нет ощущения картонности и надуманности. У сценаристов нормальное чувство юмора, всё всегда в меру и к месту (по крайней мере, на мой вкус). Понравился актерский состав, в особенности, исполнители ролей папы и Волка, они в основном держат картину на себе. Тони регулярно влипает в какие-то неприятности, а Волк – существо с повышенным жизненным тонусом, который не может стоять на месте и постоянно горит пламенной страстью, так что он него невольно идёт заряд бодрости с экрана. Впрочем, Вирджиния тоже была вполне мила и естественна.

В общем, очень милый фильм, по-моему, вполне подходит и для взрослых и для детей. Нам понравился, всем рекомендую

И немного фоток напоследок.

Вся честная компания (Венделл, Тони, Вирджиния и Волк) ломает голову как срочно достать 5 000 золотых монет

Волк проходит курс психотерапии

Вирджиния участвует в конкурсе пастушек

Волк и Принц

PS. В конце первой серии мы с Ю. поспорили, с кем у Вирджинии будет развиваться романтическая линия. Ю. (наивный!), поставил на Венделла

@темы: обзор, Кино

---

Приветствие :)

[J]Нубара[/J], привет! Рада видеть у себя в журнале

Так как об твоих интересах ничего не знаю, но сильно подозреваю, что ГП в них значится, то вот такая картинка в подарок:

картинка

@темы: ГП, art, ПЧ

---

Доживем до среды, глава 2, часть 7

Глава 2. Часть 7. Что случилось с Кормаком МакЛаггеном

Автор: Twisted Biscuit

Дисклеймер: мне ничего не принадлежит, коммерческих целей не преследую.

Начало


15:28
Больничное крыло

Она вошла в Больничное крыло через каких-то пять минут, после того как её позвали. Удивительно всё-таки, насколько быстрей можно передвигаться, когда, действительно, хочешь попасть в место назначения.

Войдя внутрь, она заметила длинную очередь студентов, ведущую в дальний угол, скрытый занавесью, за которой, по всей видимости, сидела мадам Помфри. Здесь находилось, однако, как минимум, тридцать школьников, и ни один из них и не демонстрировал явных следов «Ассорти прогульщика». Вообще-то, все они, до единого, терли разбитые запястья и коленки, а некоторые и ушибленные копчики. Кормака МакЛаггена нигде не было видно, криков тоже не слышалось, но в данный момент не это интересовало её больше всего.

Она устремилась к ближайшим школьникам. Ближайшие школьники как ни странно оказались никем иным, как Драко Малфоем и Теодором Ноттом. C’est la vie, подумала Минерва.

− Нотт, Малфой! − резко позвала она.

Оба мальчика быстро повернулись к ней, явно оторвавшись от интереснейшего разговора, в ходе которого, похоже, старались запугать друг друга. Выглядело это очень забавно.

− Да, профессор МакГонагалл? − вежливо откликнулся Нотт. Малфой лишь выжидательно посмотрел. По-видимому, он еще не совсем отошел после неприятного инцидента с волосами, хотя ей казалось, что тот произошёл уже вечность назад.

− Что здесь происходит? Как вы поранились?

− Гринграс, − тут же ответил Малфой, бросив неприятный взгляд на Нотта. − Она наложила скользящие чары на Восточный коридор, − быстро пояснил он. − Народ там катался весь день. А потом, некоторое время назад, пятиклассник из Слизерина и третьеклассник из Равенкло бежали в классы, врезались друг в друга, и из-за этого-то все и вышло.

Вид профессора Вектор, улыбающейся до ушей после наложения этих чар, тут же всплыл в памяти Минервы. Но, так как вряд ли она могла заявить Малфою, что знает, какой он маленький противный врунишка, так как самолично присутствовала при наложении чар и видела, что Дафны Грингасс нигде поблизости не было, то вместо этого она строго на него взглянула.

− И откуда же вы знаете, что в этом виновна мисс Гринграс? − спросила она.

− Он не знает, − мрачно сказал Нотт. − Просто пытается впутать её в неприятности.

− Враньё, Нотт, − тихонько прошипел Малфой, явно думая, что его не слышно. − Может, стоит назначить тебе отработку, за такие слова об уважаемом члене Инквизиторского отряда?

− Уважаемый член Инквизиторского отряда? Нет ли тут внутреннего противоречия? − бросил в ответ Нотт так же тихо.

Минерва подняла руку, показывая, что прекрасно слышит обоих и если они не прекратят, то будут иметь дело с её безудержным гневом. Хотя, мысленно она уже наградила Нота дополнительными пятью баллами за домашнюю.

− Мистер Малфой, почему вы уверены, что эти чары наложила мисс Гринграс? − повторила она.

− Ну, потому что из нашего класса только её там не было. Она пошла на историю магии кружным путем.

− Ага, чтобы убраться подальше от тебя, засранец, − огрызнулся Нотт.

Минерва одарила его успокаивающим взглядом. Он тут же закрыл рот, весь ощетинившись, и она снова обратила внимание к Малфою.

− В лучшем случае, это свидетельствует о совпадении, Малфой.

Тот выглядел раздосадованным.

− У неё способности к чарам, − нетерпеливо продолжил он. − Наверное, в нашем классе у неё одной они и есть.

− Ну, я обязательно передам профессору Флитвику ваше высокое мнение о ней, − спокойно сказала Минерва. − Тем не менее, оно ничего не доказывает. Можете вернуться в очередь. − Оба мальчика беспрекословно подчинились.

Пытаясь напустить на лицо невинное и слегка смущенное выражение, Минерва начала проталкиваться к началу очереди. Это было не так то просто, как могло бы показаться, так как большинство школьников вели себя крайне воинственно, не уступая места. Из чего следовало, что недавно здесь была давка и толкотня, резко повысившие недружелюбность. К моменту появления Минервы, каждый явно был сам за себя. Если она не ошиблась, парочка третьеклассников даже устроила аукцион за свои места в начале очереди. На вид они были вполне здоровы.

В конце концов, она все-таки добралась до огороженного занавесью угла. Который, как оказалось, вовсе не был огорожен. Скорее, внутри был полностью огороженный кусок комнаты, с примыкающей к нему ширмой, которая скрывала получавших врачебную помощь, пока их осматривала мадам Помфри. Однако, вместо своего обычного места в медпункте, она принимала, сидя на кресле, наколдованном рядом с огороженным пространством. Довольно странно смотрелся лежавший на подлокотнике её кресла любовный роман и длинная палка у ног. Длинная острая палка с очень крепкой рукояткой.

Минерва изогнула бровь, взглянув на медсестру, та жестом попросила её подождать, пока она не закончит со школьником, которым занималась в данный момент. К сожалению, этот школьник оказался Грегори Гойлом с ушибленным копчиком. Минерва сильно подозревала, что эта картина будет преследовать её кошмаром всю оставшуюся жизнь.

− Хорошо. Всё готово, мистер Гойл. Пожалуйста, скажите следующему в очереди немного подождать, прежде, чем я позову, − решительно распорядилась Поппи. Ей не нравился мистер Гойл. Как не нравился ей и мистер Крабб. Она частенько жаловалась, что до того как эти двое появились в Хогвартсе, приходилось лечить всего около дюжины разбитых носов за несколько лет. Однако, в последние пять лет это число значительно выросло.

Вполне ожидаемо, Гойл что-то промычал, натянул штаны и быстро прошел к началу очереди, чтобы сказать насмерть перепуганному первокласснику из Слизерина оставаться на месте. Минерву удивляло, что Гойла не проклинали чаще. Ведь вряд ли его было трудно захватить врасплох.

− Ты хотела меня видеть, Поппи? − поинтересовалась она, когда мальчик ушел.

− Да, да, хотела, − устало сказала Поппи, поднимаясь на ноги. − Боюсь, это насчет мистера МакЛаддена.

Минерва (почти не слышно) застонала. МакЛадден имел несчастливое пристрастие совершать глупые поступки. Порой на спор, а порой − и это происходило значительно чаще − потому, что думал, что потянет такое. По мнению Минервы, он считал, что такое поведение привлекательно в глазах девушек. И с некоторыми девушками это действительно срабатывало, однако именно эти же самые девушки немедленно разочаровывались в нём, как только осознавали, что, на самом деле, он был не отважным рыцарем, посланным на их спасение, а, скорей, озабоченным засранцем, который готов откусить себе руку, ради того, чтобы получить свидание.

Только не подумайте, что Минерва плохо говорила о своих учениках.

Она плохо думала о своих учениках, а это было вполне позволительно.

− Что он натворил на этот раз? − вздохнула Минерва. Поппи открыла было рот, но её прервал громкий девчачий стон из-за заграждения

Слегка округлив глаза, Поппи наклонилась за длинной острой палкой у своих ног. Минерва в ошеломленном удивлении наблюдала, как медсестра просунула палку за занавеску и принялась со злостью тыкать того, кто бы там не испускал эти стоны.

− Тихо! Тихо я сказала! Не вынуждай меня заходить! − она отвела палку назад и с силой ткнула ей в зашторенную территорию. Оттуда раздался громкий крик боли, но после этого стало тихо. Поппи удовлетворенно хмыкнула и склонилась над шкафчиком с зельями за своим креслом.

− Будет теперь знать, − пробормотала она.

Всё, что Минерва смогла выдавить в сложившихся обстоятельствах, было крайне потрясенное: «Э…?»

Поппи даже не подняла глаз от шкафчика с зельями. Она просто махнула рукой.

− Он так не переставая делает с самого обеда, просто смешно уже. Знаешь, что мне уже дважды пришлось заходить, чтобы не дать ему проглотить собственный язык? Глупый мальчишка.

Минерва невольно начала заикаться.

− Ты хочешь сказать… нет, не может быть,… ты… Там ученик?

− Ага. Вот ты где! − провозгласила Поппи, с триумфом вытащив темно-зеленую стеклянную бутылку, прежде чем вопросительно посмотреть на Минерву.

− Извини, что ты сказала?

− Там ученик? Ты с самого обеда тыкала вот этой штукой в ученика? Ты же могла его проткнуть! − в тревоге вскричала Минерва.

Поппи с совершенно невозмутимым видом принялась отмерять какую-то жидкость из бутылки, что бы там не содержалось.

− Ой, не говори глупостей, Минерва. Как я уже говорила, мистер МакЛадден попал в положеньице. В этот раз даже хуже, чем с яйцами докси. Он был на гербологии и, хоть я и не знаю всех подробностей, все же известно, что он съел не меньше трехсот грамм листьев Алиотси.

Минерве тут же стало ясно, что заведующая освободила кресло не столько ради собственного благополучия, сколько ради Минервиного. Выражаясь точнее, она свалилась в мягкое кресло и мысленно застонала.

− Неужели он это сделал?

− Сделал, − подтвердила Поппи с непреклонным видом. − Он тут же обезумел, и ему показалось, что меховые наушники профессора Спраут охотятся за ним. Он сбежал в лес, где его и нашли минут через двадцать, спрятавшимся в кустах и совершенно голым.

Наверное, это было свидетельством, что Минерва слишком долго работала в Хогварсте, или, что она уже была слишком измучена к этому моменту, но единственное, что по настоящему удивило её в этой истории, так это, что его нашли всего за двадцать минут. Массируя переносицу, она заставила себя снова подняться на ноги.

− Ладно. Какое рекомендовано лечение? − спросила она.

− Обычные зелья против горячки. Три раза в день в течении недели, возможно дольше, учитывая сколько он проглотил. Сонные зелья на ночь и постельный режим после этого, − сказала Поппи своим обычным деловым тоном, прежде чем её интонации слегка смягчились. − Но, Минерва, если он не прекратит так себя вести в ближайшее время…

− Знаю, знаю, − сказала Минерва. − Не нужно говорить мне об этом. Он уже пропустил половину подготовки к ТРИТОНам. Я напишу его родителям, − вздохнула она. − Скажу им, что если случится еще что-то подобное, нам придется его исключить. Нельзя допустить, чтобы ученики занимались здесь таким самовредительством. Представь, какой пример он подает первоклассникам.

Поппи, казалось, от всего сердца хотела бы присесть и несколько часов оплакивать МакЛаггена. Однако в этом ей помешало неожиданное появление вспопыхавшейся Демелзы Роббинс. Её черные волосы разметались вокруг лица, и хоть она и была более привычна к беготне, чем Джастин Финч-Флетчи, тем не менее, далеко не светилась от удовольствия.

− Профессор МакГонагалл? − раздраженно поздоровалась она. − Профессор Амбридж попросила меня передать вам это, − она протянула еще один розовый кошмар.

Минерва хмуро посмотрела на девочку.

− Мисс Роббинс, в скольких местах вы успели побывать, пока меня искали?

− Э…− она нахмурилась. − Ну, в вашем классной комнате, в вашем кабинете, в учительской, и теперь здесь.

Простыми словами, обежала ползамка. Типично.

− Ну что ж, хорошо. Пять баллов Гриффиндору за усердие, − небрежно сказала Минерва. − Можете идти.

Демелза улыбнулась и, резко развернувшись, ушла.

Поппи подняла брови.

− Усердие? − с сомнением поинтересовалась она.

Минерва прикоснулась палочкой к записке и принялась читать.

− Да, усердие, − искренне ответила она. − Если бы мне в её возрасте дали такую записку, я бы сказала старой дуре самой относить эту проклятую штуку.

Записка была написана тем самым отвратительно- завитушечным женским подчерком и гласила: Минерва, ваше присутствие незамедлительно требуется в моем кабинете. Высший Инквизитор Хогвартса.

Поппи, которая без смущения читала записку через плечо Минервы, с отвращением фыркнула.

− Просто подписаться своим именем она не может, да ведь? − пробормотала она.

Минерва могла бы ответить, но вместо этого попрощалась и быстро направилась из комнаты. Она была уверена, что её правый глаз начинает дергаться. Скорее всего, из-за стресса и раздражения тем, что её заставляла носиться туда-сюда женщина, обладавшая вкусами четырехлетки. И в таком состоянии, с рукой судорожно тянувшейся к палочке в миллионный раз за этот день, Минерва покинула Больничное крыло и направилась на встречу с Долорес.

Опять.

@темы: ГП, перевод, вторник, Фанфики

---

Доживем до среды, глава 2, часть 6

Глава 2. Часть 6. О том, почему Джинни выгнали с урока защиты

Автор: Twisted Biscuit

Дисклеймер: мне ничего не принадлежит, коммерческих целей не преследую.

Начало

15:15

Учительская

− Ну, всё могло пройти и куда хуже, − заявил профессор Флитвик спустя несколько минут, после того, как Авроры покинули комнату.

Минерва посмотрела на него с негодованием.

− Как скажи мне, ради бога, могло это пройти хуже, Филиус? − спросила она. − Разве только, если бы кто-то из нас совсем потерял голову и прирезал Давлиша чайной ложкой?

− Всё было не так уж плохо, − умиротворяющее сказала Помона. − По крайней мере, они не считают, что мы состоим в каком-то тайном заговоре против Министерства.

− Нет, − сухо согласился Северус. − Они просто считают нас буйно помешанными.

Минерва вздохнула.

− Путь думают обо мне всё, что им угодно. Лишь бы оставили в покое хоть на десять минут. У меня был тяжелый день.

Не успели слова вылететь из её рта, как в дверь постучали. Минерва бросила туда свирепый взгляд. Дверь, разумеется, ничего особенного собой не представляла. Из старого ветхого дуба, со скрипучими петлями и тусклой ручкой. Но для Минервы именно эта дверь лично была виновата в том, что бы там ни ожидало по другую её сторону.

Все остальные рассматривали дверь с такой же антипатией и подозрением, и на какой-то момент в комнате слышался только вездесущий шум дождя за окном. В воздухе повисло ощутимое напряжение, когда стало ясно, что за дверью находится что-то или кто-то, с чем необходимо разбираться. Долорес вынудила многих работать сверхурочно, и, видимо, поэтому учителя всё реже и реже находили в себе силы вести себя хоть слегка доброжелательно. Минерва, к примеру, из достоверных источников знала, что профессор Синистра довела до слез девочку из Хаффлпафа. Вместо того, чтобы впасть в обычное чувство вины и неловкости, Орига просто прикрикнула на девочку, чтобы та не была смешной, и назначила отработку.

Если уж это не свидетельство упадка Хогрвартса, то только Богу известно, что еще должно было случиться. Присутствие в комнате всех четверых деканов делало обстановку еще более напряженной. Ведь кто бы там ни был снаружи, одному из них точно не повезло.

Этот кто-то, кем бы он ни был, снова постучался в дверь. Минерва стиснула челюсти и поднялась на ноги.

− Да, входите вы, наконец! − раздражено позвала она.

Дверь распахнулась и пред ними предстала явно раздосадованная Джинни Уизли. Похоже, не повезло Минерве. Она мысленно быстро пробежалась по расписанию. С трех часов дня у четвертого класса Гриффиндора была защита от черной магии. Учитывая это, да еще отвратительную розовую записку в руках мисс Уизли, причины её неприятностей было не трудно угадать.

− Профессор Амбридж сказала, что я должна отдать это вам, профессор, − почти прорычала та, пока шла к дивану. Минерва взяла у неё записку и прикоснулась к той кончиком палочки, чтобы развернуть.

Пока она читала, остальные учителя смотрели на девочку со смесью гордости, веселья и раздражения. Ну, за исключение Северуса, который, видимо, опустил первые две эмоции и перешел сразу к третьей. С учениками из Гриффиндора он имел склонность поступать именно так.

Минерва сложила записку и посмотрела на мисс Уизли.

− Вы проявили неуважение к профессору Амбридж во время урока?

− Нет, − угрюмо сказала Джинни.

Минерва подняла брови. Джинни выкатила глаза.

− Она неправильно произнесла проклятие «Cruciatus», − неохотно пробормотала она. − Я всего лишь… поправила её.

Минерва невольно испытала легкий приступ веселья от этого признания.

− И? − подстегнула она Джинни.

− И… − Джинни качалась туда-сюда на пятках. Интересно, она сама хоть капельку осознает, насколько ведет себя похоже на Фреда и Джорджа? И, кстати, если уж на то пошло, и на Билла тоже. − Ну, гм…., Амбридж…

− Профессор Амбридж, − мягко сделал замечание Филиус.

Джинни пожала плечами.

− Ага, она, − согласилась она. − Ну, она сказала, что знает предмет лучше меня, и что я должна признавать это. А я между делом заметила, что тогда она должна была бы знать, как произносятся непростительные проклятья.

− Что именно она неправильно произнесла? Название или само заклинание? − с любопытством поинтересовалась Помона.

− Название, − пояснила Джинни. − С заклинанием-то у неё проблем никаких нет. Вообще, похоже, она с ним на короткой ноге, − девочка слегка нахмурилась. − Кстати, как вы думаете, нельзя ли её засадить за то, что она на весь класс заорала на меня «Crucio»? − вслух поинтересовалась она.

Минерва всерьез задумалась. Правда, сомнительно, чтобы это могло сработать, но если бы удалось посадить Долорес под замок за угрозы ученице…

− А у неё в руке была палочка? − спросила Минерва.

Джинни покачала головой.

− Эх. Ну, тогда нет.

Девочка выглядела подавленной. Минерва снова мысленно пробежалась по записке.

− А что там было насчет «выдвигания нелепых кандидатур вместо неё»? − спросила она.

Джинни закашлялась и её глаза нервно забегали по сторонам.

− Ну… э… − она заправила волосы за уши. − Она начала говорить, что была самым квалифицированным специалистом для этой работы, и потом вся из себя такая довольная велела мне назвать хоть кого-нибудь, кто, по моему мнению, лучше бы подходил на эту должность.

Снейп открыто фыркнул.

− Если вы предложили Поттера, то вполне заслужили, чтобы вас выгнали из класса, − так же, не скрываясь, проворчал он.

В ответ Минерва получила удовольствие понаблюдать за сердито уставившейся на Снейпа представительницей семейства Уизли. Всегда занимательное зрелище, когда бы оно не происходило (хоть и не такое уж редкое, надо признать).

Джинни скрестила руки и впилась в него взглядом.

− Вообще-то, профессор, я предложила вас, − холодно сообщила она ему.

Замечательно. Минерва давно смирилась, что от клана Уизли можно ожидать многого. Рыжие волосы, веснушки, неуправляемый характер, странная способность попадать в переделки, даже того не желая, и нестандартная привязанность к магазину сладостей − всё это входило в список. Но вот предположение, что Снейп был бы хорошим учителем по защите от черной магии, однако, несомненно, в этом списке не значилось. Минерва почувствовала, как у нее в удивлении поднялись брови. Да, ладно, она даже к одержимости Томом Риддлом и убиванию цыплят нормально относилась, в этом был даже свой шик. Но вот это было просто странно. Снейп и сам выглядел довольно шокированным − эффект, которого крайне трудно добиться.

Джинни повернулась обратно к Минерве со слегка раздраженным видом.

− Видите ли, при всем уважении, профессор МакГонагалл, но я вообще-то надеялась пойти в библиотеку и поучиться по защите чему-нибудь по-настоящему… понимаете…− она неуверенно повела руками. − Полезному.

Минерва кивнула ей.

− Прекрасно. Долорес, кажется, считает, что ваше поведение заслуживает наказания, так что…

Она была избавлена от необходимости заканчивать предложение, благодаря появлению в дверях Стюарта Акерли.

− Э, профессор МакГонагалл? − громко позвал он.

Минерва взглянула на него, что он явно воспринял, как знак продолжать.

− Мадам Помфри попросила меня попросить вас прийти в Больничное Крыло, − сообщил он. − Она сказала это срочно. − Тень улыбки мелькнула на его губах. − На вид это и, правда, срочно. Кормак МакЛагген всё время кричит и хватается за свой… В общем, э, с ним всё довольно основательно, профессор.

Минерва выкатила глаза и поднялась на ноги.

− Хорошо, Акерли. Можешь идти. − Темноволосый мальчишка кивнул, ухмыльнулся и исчез. Он всегда был чрезмерно жизнерадостным, этот мальчик. Что сбивало с толку и в какой-то степени даже откровенно раздражало.

Слегка покачав головой, Минерва повернулась к Джинни Уизли. Потом она указала на Северуса.

− Профессор Снейп назначит тебе наказание, − просто сказала она.

И прежде, чем Северус успел возразить, она уже была вне комнаты. Вообще-то, было бы интересно посмотреть, насколько у него хватит духу наказать ученицу за то, что та предложила его на пост преподавателя защиты от черной магии. И даже еще интересней, учитывая, что данная конкретная ученица была юной женской версией Фреда Уизли, новой звездой Гриффиндорской квиддичной команды, и по слухам тайно влюблена в Гарри Поттера. Да, весело размышляла Минерва, было бы, без сомнений, очень интересно посмотреть, что на всё это скажет Северус.

@темы: ГП, перевод, вторник, Фанфики

---

Синдром дворняги

В качестве исключения, этот пост не будет ни очередной главой моего фика, ни приветствием

Я очень редко рекомендую какие-то фики. Но сейчас не могу удержаться, потому что давно не читала ничего столь необычного в фанфикшене (да ладно в фанфикшене, вообще давно не читала), и мне этот фик безумно нравится. Нравится абсолютно всё: стиль, сюжет, герои. Даже не знаю, с чем сравнить. В общем, если вы не cтрадаете особо острой формой аллергии на снейджеры, компьютерные игры и детективы, то очень рекомендую.

Итак, прошу любить и жаловать: "Синдром дворняги" в авторстве mama_lu.

Сюжет оче-е-ень запутанный, стиль сложный − как раз такое я обожаю, хоть сама так писать совершенно не умею . Я вообще преклоняюсь перед авторами, которые умеют писать так, как мне ни в жизни не удастся. Учтены все семь книг, кроме эпилога, действие происходит спустя четыре (или даже больше) года после седьмой книги.

Попытаюсь вкратце рассказать завязку...

Гермиона работает сценаристом в фирме по разработке компьютерных игр, достигая потрясающих эффектов с помощью сочетания нумерологических расчетов с программированием. Сюжет новой игры строится вокруг истории Синей Бороды, а точнее истории Жиля де Рэ, оруженосца Жанны д'Арк, позднее сожженного по обвинению в колдовстве.

Параллельно с разработкой сюжета игры, Гермиона разбирается со случайно свалившимся на неё наследством, и расследования в реальной жизни неизбежно отражаются на сценарии игры, а история Жиля де Рэ почему-то начинает перекликаться событиями в реале. Работой Гермионы неожиданно заинтересовывается странные люди. А компьютерная игра, похоже, начинает влиять на реальность, так что в руках сценариста появляется инструмент, который может изменить мир.

При чем здесь Снейп, спросите вы (бо фик заявлен, как снейджер)? Ну, это с наследством Снейпа разбирается Гермиона. Кроме того, в результате шутки они с Полом (программистом) выбрали Снейпа в прототипы Синей Бороды.

Всё это написано с юмором, эрудицией, легкостью и хорошим, непростым языком, в котором частенько встречаются ученые и технические словечки и отсылки к теориям и понятиям, которые мне – не гуманитарию и человеку уже шесть лет активно общающемуся с физиками и программистами − не всегда знакомы. Компьютерная фирма, игровой и программерский слэнг, жизнерадостный юморист-программист Пол, с которым работает Гермиона – это отдельная прелесть этого фика.

По-настоящему фик начинается со второй главы, пролог и первая глава просто необходимы для, так сказать, "начальной постановки событий", а уже со второй главы начинается основная история с компьютерной игрой.

Кроме того, должна предупредить, что фик не отредактированный - при неплохом общем уровне грамотности там регулярно встречаются опечатки.

В общем, постмодернистский детектив. Если вам нравится «Маятник Фуко» Эко или «Лабиринт Отражений» Лукьяненко, то стоит заглянуть в «Синдром дворняги», вполне может оказаться в вашем вкусе.

@темы: ГП, обзор, Фанфики

---

Приветствие :)

 Joker_mp , добро пожаловать!

картинка

И это тот редкий случай, когда я точно знаю, какой картинкой приветствовать!

@темы: Babylon-5, Друзья, Кино, ПЧ

---

Приветствие :)

Немножко с опозданием, но официальную часть никто не отменял

Ярослава, добро пожаловать!
Так как нас с вами свёл фандом ГП, то приветствую картинкой, которая могла бы быть иллюстрацией к "Году..."

картинка

@темы: ГП, art, ПЧ, Фанфики